вы пытаетесь приписать это им, вы ошибаетесь, вот и всё.
— Мы пытаемся лишь найти правду, — сказал лорд Саймон.
— Рада это слышать, — быстро произнесла мисс Стори, чуть ли не раньше, чем предложение было закончено.
— Вы одобряете Столла?
— Я не собираюсь обсуждать других слуг, сэр. Я решила предоставить вам любую информацию, которой располагаю, но не моё мнение о ком бы то ни было.
— Именно так. Скажите нам тогда, в какое время Столл отправился спать вчера вечером?
— Как только снёс виски в гостиную. Не позднее половины одиннадцатого. Он жаловался на головную боль, и Энид, горничная, предложила остаться бодрствовать на случай, если что-нибудь понадобится, а он отправился спать.
— Но вы уверены, что он лёг спать?
— Как я могу быть уверенной? Он взял свой будильник, как делает это всегда, и покинул кухню.
— Пожелав спокойной ночи?
— Энид. Мы с ним не разговариваем.
— С чего это вдруг?
— О, пустяки, не о чем говорить. Разногласия по поводу суфле.
— Понятно. Затем вы и Энид остались вместе на кухне. А что относительно шофёра, Феллоуса?
— Он тоже был там. Я никогда не одобряла эту традицию и говорила об этом миссис Терстон тысячу раз, но ничего не менялось. Феллоус приходит на ужин каждый вечер приблизительно в девять, и остаётся в моей кухне курить сигареты допоздна.
— Но чёрт побери, куда же ему ещё идти, мисс Стори?
— Меня это не касается. Недалеко имеется деревня. А мне такая ситуация не нравится.
— Итак, там находились вы трое. Кто покинул комнату первым?
— Энид, когда услышала, что миссис Терстон пошла спать.
— О, вы могли это слышать из кухни, да?
— Нет, если дверь закрыта, то не могли. Но Энид прошлым вечером оставила её приоткрытой.
— Она прислушивалась к чему-нибудь?
— Да, она и шофёр. Однажды я встала и закрыла дверь из-за сквозняка. Но вскоре она вновь открыла её.
— Как вы это объясняете?
— О, в этом не было ничего необычного. Она всегда старалась пойти наверх, когда это делала миссис Терстон. Она, должна сказать, просто любила миссис, и обычно следовала за ней, чтобы узнать, не нужно ли чего.
— Мы знаем, что это было в одиннадцать часов. Сколько времени Феллоус оставался с вами?
— Не больше, чем минуту или около того, потому что я помню, как он посмотрел на часы и сделал замечание.
— По поводу часов?
— Нет. По поводу времени. «Ого, — сказал он, — уже больше одиннадцати». Затем встал и пошёл наверх.
— А вы посмотрели на часы?
— Не могу утверждать, что посмотрела. Но я знаю, что это было вскоре после того, как ушла Энид.
— Во всяком случае, вы больше не видели никого из них до окончания криков?
— Нет.
— Кого из них вы увидели первым?
— Энид. Она прибежала и сказала, что джентльмены ломают дверь миссис.
— Это было в течение двух минут после крика?
— Да.
— Что вы делали в это время?
— Я? В течение минуты, думаю, я просто остолбенела. Представляете, находиться в полном одиночестве в этой старой кухне, которая и в лучшие времена была достаточно жуткой, а затем услышать, как кто-то ужасно кричит... Я не из пугливых, но поставьте себя на моё место! Когда я взяла себя в руки, то услышала джентльменов, бегущих наверх, и как только я открыла дверь, то увидела Энид, несущуюся вниз по лестнице с выпученными глазами.
— А затем?
— Ну, спустя некоторое время вниз сошёл мистер Столл, напоминающий в своём халате какого-то призрака. А затем вниз сбегает Феллоус и говорит, что его послали за доктором и полицией. Я услышала, что он завёл автомобиль и уехал. В течение приблизительно десяти минут, должна сказать, Энид сидела совсем тихо. А затем внезапно у неё началась истерика, и мистер Столл вышел из комнаты, чтобы принести коньяк. Он вернулся на некоторое время, и мы немного успокоили Энид, а затем он вновь ушёл, чтобы, как он сказал, заняться делами.
— Хорошо. Вы всё рассказали совершенно ясно. А больше никого не видели в тот вечер? Никого из гостей?
— Нет.
— Боюсь, что я был очень назойливым. Но не могу придумать, о чём бы вас ещё спросить.
Внезапно месье Пико отвернулся от камина. «Один небольшой момент, пожалуйста, мадемуазель, — сказал он. — Вы ведь расскажете папе Пико то, что у вас тут называют 'одним маленьким пустячком', да?»
Мисс Стори, казалось, на мгновение задумалась, было ли это началом беседы, которой обычно удостаивают девушек почтенные пожилые джентльмены в железнодорожных вагонах, или действительной просьбой об информации, и поэтому осталась уклончиво тихой.
— Молодой человек, шофёр. Возможно, он специально пытался привлечь ваше внимание к часам?
— Не совсем так. Он только сказал, что уже позже одиннадцати и он должен идти.
— Он не говорил, почему или куда?
— Нет. Но у него была ловушка для крыс.
— Ах да. Ловушка для маленькой крысы,
— Полагаю, в яблочную комнату. Миссис Терстон всегда жаловалась, что слышит, как они бегают над головой.
— Всегда жаловалась Феллоусу, да?
— Да.
— И просила его поставить ловушку, нет?
— Полагаю, так.
— А теперь о девушке. Возможно, она говорила вам, где была, когда услышала крики?
— О да. Она была в комнате доктора Терстона, разбирала постель.
— А шофёр, вы видели его той ночью ещё раз?
— Не думаю.
— Благодарю вас. Я благодарю вас также, мадемуазель, в предвкушении холодных закусок, — добавил он с характерной для него любезностью.
— Тогда это всё? — спросила мисс Стори.
Инстинктивно мы повернулись к отцу Смиту, но, очевидно, он спал.
— Монсеньор Смит... — позвал Сэм Уильямс.
— Ах, да. Вот ведь, боюсь, что я задремал. Я собирался спросить вас о звонке. Колокольчик, который звонит от парадной двери. Вы слышали его вчера вечером, мисс Стори?
— Когда?
— Когда у девушки была истерика?
— Не могу утверждать что слышала. Но тогда… я вполне могла его не заметить, даже если звонили
