Отец никогда не приходил к Делфу. Раньше его за такое поведение всем миром вывели бы на площадь посреди деревни и посадили бы в колодки, но сейчас некому было этим заниматься. Он так полюбил проводить время в таверне, что заявил, что не будет хоронить никого позже полудня. В своем бессердечии он дошел до того, что приходил к больным и говорил, что, если они хотят, он выроет для них могилу прямо сейчас, а если нет, то не будет рыть ее вообще. И вот живой человек лежал в постели и слушал, как стучит о землю заступ. Я думаю, отец многим помог уйти из жизни раньше срока.
И наконец он совершил такой мерзкий поступок, что поредевшее, измученное население нашей деревни этого уже не стерпело. Кристофер Ануин болел уже девять дней, гораздо дольше, чем остальные. И я, и Момпелльоны несколько раз навещали его. Мы уже начали надеяться, что он, так же как Маргарет Блэкуэлл, выживет.
И вот как-то утром, сразу после того как я отнесла мистеру Момпелльону завтрак, я увидела, как Рэндолл Дэниэл расхаживает в саду по дорожке. Я уж было подумала, что Мэри или их ребенок заболели.
— Нет, слава Богу, они здоровы, — успокоил меня Рэндолл. — Я пришел по просьбе моего друга Кристофера Ануина. Он чувствует, что вот-вот умрет, и послал меня за пастором.
— Хорошо, Рэндолл, я скажу об этом мистеру Момпелльону.
Пастор только приступил к завтраку, и я решила сказать ему о просьбе Кристофера позже, когда он поест. Но Элинор услышала наши голоса в саду и спросила, в чем дело. Я рассказала, зачем приходил Рэндолл. Пастор тут же отодвинул тарелку и тяжко поднялся из-за стола. Элинор тоже хотела идти, но в то утро она выглядела еще более усталой и бледной, чем обычно, и я сказала, что пойду вместо нее, а она тем временем может заняться приготовлением отваров.
По дороге мистер Момпелльон стал расспрашивать меня, кого я навещала вчера и как эти люди себя чувствуют. Потом рассказал мне, у кого сам побывал, и вздохнул:
— Как же все это странно, Анна. Вчерашний день остался у меня в памяти как хороший. Он был весь заполнен смертельной болезнью и страданиями, и все же он мне показался хорошим, потому что вчера никто не умер. Какие же мы несчастные, что измеряем теперь добро такими мерками.
Мы подошли к воротам дома Ануинов. Семья была зажиточной, и дом их считался одним из самых красивых в деревне. Мы вошли через парадную дверь, и пастор громко поприветствовал Кристофера прямо с порога, чтобы предупредить его о нашем приходе. Кристофер лежал наверху в спальне, где совсем еще недавно с ним были его жена и грудной сын.
Пока я наливала в кружку воды, чтобы развести целебное снадобье, мистер Момпелльон поднялся к больному. Когда я вошла в комнату, пастор стоял у окна и смотрел на поле Ануинов. Он обернулся, и я увидела, какое у него сердитое лицо.
— И давно он этим занимается? — спросил он у Кристофера, который сидел на кровати и выглядел совсем неплохо.
— На рассвете я проснулся от стука его лопаты.
Я покраснела и подошла к окну. Как я и ожидала, я увидела там своего отца, он стоял в наполовину вырытой могиле. Я была уверена: это из-за него молодой человек решил, что его состояние ухудшилось. На мой взгляд, выглядел больной гораздо лучше, чем раньше. Глаза у него были ясные, цвет кожи здоровый, никаких признаков чумы не было заметно.
— Я пойду поговорю с отцом, — сказала я пастору. — Я скажу, чтобы он прекратил это занятие, так как Кристофер не нуждается в его услугах — ни сейчас, ни в будущем.
— Нет, Анна. Останься здесь и поухаживай за мистером Ануином. Я сам разберусь с Джосайей Бонтом.
Я почувствовала облегчение, мне противно было видеть отца. Я протирала лицо Кристофера лавандовой водой, когда с поля донеслись громкие голоса. В ответ на слова пастора о том, что молодой человек не нуждается в могиле, отец обрушил на пастора самые грязные ругательства. Мистер Момпелльон тоже не молчал, он ответил моему отцу такими грубыми словами, каких я от него никогда не слышала.
Отец завопил, что он трудился изо всех сил и намерен получить за это вознаграждение, независимо от того, «подохнет Ануин сегодня или не подохнет».
Я подошла к окну: они стояли лицом к лицу у края могилы. Отец воинственно выпятил грудь и чуть ли не наскакивал на мистера Момпелльона. А потом повернулся и хотел было бежать к дому, но пастор перехватил его. Отец пытался вырваться, но не мог. Он занес кулак над мистером Момпелльоном, а тот подождал, когда отец размахнется посильнее, и в последнее мгновение ловко увернулся. Отец споткнулся, и тут пастор ударил его по шее и сильно толкнул. Какое-то мгновение отец балансировал на краю могилы, размахивая руками, а потом шлепнулся прямо в грязь. Я видела, как пастор наклонился над ямой, наверное, чтобы удостовериться, что отец не получил серьезных увечий. Когда он развернулся и направился к дому, я быстро отошла от окна, так как подозревала, что ему не хотелось бы, чтобы кто-то был свидетелем этой сцены.
Я пошла на кухню — приготовить что-нибудь поесть, так как у Кристофера появился аппетит. Когда я вернулась с едой, он набросился на нее, совсем как здоровый. Пастор пошутил, что они прогнали в то утро старуху с косой.
На следующий день я поднялась еще до рассвета и пошла за водой. Это был один из тех редких дней в начале апреля, когда природа как бы дает нам почувствовать, какой будет весна. Было так тихо и тепло, что я задержалась в саду, вдыхая запах пробуждавшейся земли. По небу плыли кучевые облака. Лучи восходящего солнца освещали их края, и они становились серебристыми. А потом их цвет опять поменялся, и из серебристо-серых они превратились в красновато-розовые. Я рассеянно думала о том, что надо загнать овец под крышу, прежде чем начнется ураган, о приближении которого говорило это красивое небо.
И тут страшный крик вывел меня из раздумий. На меня надвигалась странная фигура, как будто появившаяся из ночных кошмаров. На голове — зияющая рана, волосы слиплись от крови. Человек этот был с головы до ног покрыт грязью, за ним волочился кусок рваной простыни, которая едва прикрывала его голое тело. Он опять дико закричал, и я разобрала имя своего отца. У меня даже мелькнула мысль, что это один из мертвецов, которых схоронил мой отец, встал и идет теперь, чтобы ему отомстить. Я, конечно, сразу отбросила эту нелепую мысль и ужаснулась, узнав в этой фигуре Кристофера Ануина.
Мои соседи, те немногие, кто выжил, стали выходить из своих домов, услышав его крики. Я выбежала к нему и стала упрашивать его зайти в дом, чтобы я смогла обработать его раны.
— Нет. Мои раны — это не самое главное, что меня мучает. И тут вы бессильны.
Я попыталась взять его за руку, но он оттолкнул меня и встал, прислонившись к стене.
— Ваш отец ночью пытался убить меня. Я проснулся и увидел, как он занес надо мной лопату. А когда я очнулся, я уже лежал в могиле! Этот дьявол бросил меня туда, хотя я был живой. Мне повезло: он лишь слегка забросал меня землей, так что я не задохнулся. И все равно мне пришлось, как какому-то кроту, разгребать землю, чтобы вылезти наружу. Клянусь, теперь я сделаю все, чтобы этот злодей сам жрал землю!
— Да будет так! — закричал кто-то. — Давно пора с ним покончить!
Собралась толпа. Кристоферу принесли накидку.
— Спасибо вам, — сказал он. — Этот негодяй еще и сорвал с меня одежду.
Я стояла, окаменев от ужаса и стыда, и смотрела, как человек десять-двенадцать направились к дому моего отца. У меня и мысли не было о том, чтобы предупредить его, или рассказать обо всем мистеру Момпелльону, или сделать еще что-то, чтобы спасти отца. Я стояла и вспоминала только его кулаки и мерзкий запах изо рта. Я стояла так, пока они не скрылись с моих глаз. А потом пошла домой и занялась делами.
Ураган начался вскоре после полудня. Снежные тучи собрались над долиной и теперь двигались к нам. Я стояла в яблоневом саду на холме и не могла оторвать глаз от этого зрелища — гигантские белые колонны на черном фоне.
В этом саду они меня и нашли. Группа шахтеров, возглавляемая Аланом Хьютоном, поднималась в гору по петлявшей между деревьями тропке так же, как в ту ночь, когда погиб мой Сэм. Алан сказал, что я должна пойти с ними в таверну, где состоится суд над моим отцом, и рассказать все, что видела, когда
