быстрее.

— Договорились. Это меня вполне устраивает. — Бен повернулся к Кэтрин, которая с надеждой потянулась было навстречу, но он лишь спросил: — Ты можешь устроить, чтобы Вилли или Пол отвезли меня в Ричмонд на катере? У меня там срочные дела.

Кэт проглотила разочарование и усилием воли сдержала наворачивающиеся слезы.

— Конечно, Бен. Пол собирался туда сегодня. Я попрошу его, чтобы он тебя дождался.

— Я позвоню, — вызвался Кевин.

Подойдя к телефону, он быстро отдал все нужные распоряжения.

— Прекрасно. Это просто прекрасно. — Бен удовлетворенно потер руки, думая о чем-то своем, после чего двинулся к двери. Кэт последовала за ним.

Она протянула руку, но затем беспомощно уронила ее, не находя нужных слов прощания.

— Бенджамин, я знаю, что тебе всегда хотелось избавиться от гостиницы. Но, если ты захочешь, это место навсегда останется твоим домом. Мы будем рады тебя принять, если, конечно, наш уговор будет действовать.

Его красноватые глаза широко раскрылись от удивления, и он слабо улыбнулся.

— Ну, может быть, я так и сделаю когда-то. А ты больше не переживай, что я опять приду просить денег. Теперь у меня их достаточно. Должно хватить на остаток жизни. — Он отворил дверь и не спеша, с достоинством вышел.

Когда дверь за дядей закрылась, плечи Кэтрин сокрушенно опустились, но она тут же выпрямилась опять. Дело было сделано. Теперь ей придется все решать только со Стоуном.

Сунув руки в карман юбки, она повернулась к Кевину:

— Почему ты предложил ему так много?

Кевин поднял темную бровь.

— Чтобы он оставил тебя… оставил нас в покое.

— А ты понимаешь, что все это будет промотано за год?

— Если не раньше.

Кэт пересекла комнату и с беспокойством посмотрела на мужа.

— И что тогда?

Губы Кевина тронула улыбка.

— Ну, придется дать ему работу, чтобы не нахлебничал. Но больше — никаких притязаний: ни на твои доходы, ни на саму гостиницу.

— Конечно… Конечно, так будет лучше всего, — нерешительно сказала она. — Но дядя — единственный, кто у меня остался из родных на этом свете, и…

— Он слишком долго сидел у тебя на шее. Бен — взрослый человек. Сам решит, тонуть или плыть дальше. К тому же он, может быть, и единственный твой кровный родственник, но это еще не вся твоя семья. Есть еще Сара и Фред, моя мать и Шелли, ну и я наконец.

Его глубокий голос возвысился до торжественности. В посерьезневших глазах застыло ожидание.

Дрожащими губами Кэтрин прошептала:

— Да, и ты.

Кевин напористо и страстно заговорил:

— Кэтрин, ты должна, просто обязана мне верить! Я не выдал своего изначального намерения приобрести гостиницу по той лишь причине, что наши отношения и так были непростыми. Я не хотел подливать масла в огонь.

— Я понимаю. — Лаская взглядом, она смотрела на него. — Ты стремился сделать лучше для меня, для нас обоих.

Кевин потянулся к ее руке, выдавая волнение легкой дрожью пальцев.

— Моя милая, славная Кэт. Как хорошо, что ты это понимаешь!

Кэтрин улыбнулась, глотая слезы.

— Я поняла и еще одну вещь. Подозреваю, что ты намерен передать мне только что выкупленную долю, чтобы в документах фигурировало только мое имя.

От удивления Кевин даже растерялся.

— Вообще-то да. Но как это ты догадалась?

Она подарила ему кокетливый взгляд из-под ресниц.

— Жене с таким стажем, как у меня, полагается уже до тонкостей изучить своего избранника, даже если из всего периода замужества она умудрилась запомнить всего неделю… Вчера я была расстроена, ошарашена, выведена из себя… Я вела себя как последняя эгоистка, прости.

— Нет, это ты меня прости, — сказал Кевин, обнимая ее за плечи. Затем его руки сомкнулись вокруг ее талии, и он крепко прижал Кэтрин к себе. — Конечно, было бы лучше, если бы я рассказал тебе все сразу. Шелли не раз говорила, что я чересчур самоуверен и слишком хорошо знаю, что лучше и что хуже для других.

— Увы, это так, — подтвердила Кэтрин.

Губы его на секунду сжались.

— Кэти, боюсь, что я не смогу измениться.

— А я и не хочу этого теперь. За это я и люблю тебя, милый. Ты научил меня не прятать голову в песок перед самыми ужасными воспоминаниями моей жизни. — Она обвила его шею руками и заставила пригнуться, так что их лица почти соприкасались. — Я должна сказать тебе спасибо.

Их губы встретились и не захотели расстаться. Кэт почувствовала, как ее душу до краев заполнили любовь и нежность. Она будет свято хранить в себе эту любовь всю жизнь. Кевин никогда не усомнится в ее чувстве к нему.

Когда он, сделав над собой усилие, оторвался от ее губ, голос его звучал хрипло.

— Кэти, будь со мной всегда. Не позволяй ничему и никому нас разлучить. Я люблю тебя. Когда ты оставила меня в тот раз, я медленно умирал. Следующего раза я просто не вынесу.

На губах Кэтрин замерло изумленное восклицание.

— Я… я ни о чем таком не догадывалась, — запинаясь, выговорила она. — Ты мне никогда не говорил…

Кевин, нахмурившись, отстранился.

— Ты не знала? Да ты понимаешь, что говоришь? Два года я не расставался с твоей фотографией. Я везде носил с собой перочинный ножичек, который ты мне подарила. На улице я догонял, как помешанный, каждую женщину с иссиня-черными волосами. Мысль о разводе даже не приходила мне в голову, потому что я не мог поверить в твое бесследное исчезновение. Я полюбил тебя с той самой секунды, когда увидел в первый раз, и не переставал любить тебя ни на миг.

Дрожащими пальцами Кэтрин дотронулась до его щеки.

— Говори мне это иногда. Говори обязательно. Мне необходимо слышать это!

— Я люблю тебя, Кэти!

— Я тоже тебя люблю, родной мой, и я поеду за тобой куда захочешь.

— Да, это серьезное доказательство твоей любви, но от тебя вовсе не требуется уезжать насовсем.

— Что это значит?

— Я окончательно перевожу штаб-квартиру компании в Ричмонд. Мы можем остаться здесь, и я буду просто летать на работу.

— Самолетом?

— Да. Надеюсь, ты переживешь это?

Кэтрин оценила тревогу в его глазах.

— Да, я справлюсь. Благодаря тебе, милый, я справлюсь с чем угодно. Единственное, чего я точно не вынесу, — это если потеряю тебя по собственной глупости.

Он поцеловал ее еще раз, затем нагнулся к самому уху и прошептал:

— Никогда не оставляй меня, Кэтрин. Никому я не пожелаю испытать то, что чувствовал эти два кошмарных года.

Прижавшись к его щеке, Кэтрин сказала: