По-прежнему прижимая к себе Сивиллу, мальчик усаживается в уголке колесницы. Из открытого сундука, под завязку набитого драгоценностями, падает золоченый кубок. Мальчик боится, что сейчас его будут бить, но Маг только смеется. Может быть, он будет добрым хозяином.

Кони трогаются с места.

Маг говорит, обращаясь к мальчику, который не смеет поднять глаза:

— Ты такой молчаливый, мальчик. — Он оборачивается к вознице, суровому, нахмуренному нубийцу, у которого вырван язык, и объясняет, как выехать к главной дороге. Мальчик по-прежнему молчит. — У тебя есть имя, прекрасный певец?

— Нет, domine.

Ибо имя, данное в храме Сивиллы, священно. Оно — для богов. Не для смертных.

— Не бойся, kale mou, мой прелестный. — Маг легко переходит на греческий, как это принято у людей образованных (Карла, которая теперь стала отблеском позолоты на крышке сундука с сокровищами, без труда понимает, что он говорит; но его мысли по-прежнему скрыты глухой стеной). — Я не сделаю тебе больно… пока. А когда я все-таки сделаю тебе больно, за это будет такая награда, которую ты не в силах даже вообразить.

Сивилла тихонечко усмехается.

— Не смейся, подруга, — говорит Маг. — Мальчик нам нужен. Без него ничего не получится. У меня есть план. Сивилла:

— Я не верю в какие-то планы. Мои размышления о вечности не принесли никаких озарений. Прошлое, настоящее, будущее… все только горечь.

— Нет, Сивилла, — возражает ей Маг. Колесница как раз выезжает на мощенную камнями дорогу. — Я нашел способ, как обмануть вечность. У нас с тобой будет то, что есть даже у этого милого мальчика… величайший из всех даров. Мы с тобой станем смертными.

Мальчик замирает в леденящем страхе.

— Сейчас мы едем в Помпеи, — говорит Маг. — В мой новый дом.

— Я видела… — хрипит Сивилла.

— Я знаю, что ты видела. — Маг не дает ей договорить. — И это тоже — часть нашего плана.

Она снова смеется надтреснутым птичьим смехом. Маг говорит:

— Спой нам, мальчик.

— У меня больше нет кифары.

Маг роется в куче сокровищ. Звенят золоченые кубки, амфоры и кувшины стукаются боками, аметист размером с кулак падает из сундука на пол, но Маг даже не смотрит, куда он упал. Он достает кифару из черного дерева, инкрустированную неаполитанскими камеями, и каждый ее колок вырезан из какого-то полудрагоценного камня, причем двух одинаковых нет.

— Это должно подойти. — Маг передает кифару мальчику, и тот робко берет инструмент. Ни разу в жизни, за все одиннадцать лет, он не держал в руках такой ценной вещи. — Пой, — говорит Маг. — Облегчи мою тысячелетнюю боль.

Мальчик мнется — боится не угодить своему новому хозяину. Лунный свет проникает в повозку сквозь отверстие в пологе. Белое как мед лицо мага отсвечивает странным мерцанием. Мальчику страшно. По- настоящему страшно. Но разве можно не повиноваться этому человеку?! Он — всего лишь жалкий раб. Он ноет, и его голос срывается всякий раз, когда колесница подскакивает на выщербленной мостовой. Сивилла прислонилась к его плечу и вбирает в себя тепло его шерстяной туники… она то засыпает, то вновь просыпается, лихорадочно блуждая в сбивчивых сновидениях.

Мальчик — его звали Пи-Джей, а рыжий, как выяснилось, был ему просто другом, а никаким не братом — шуровал кочергой в камине. Стивен удобно расположился в кресле. Кейл Галлахер нервозно обхаживал важных гостей. Фрэнсис и Пратна устроились на диване.

Женщина — Шанна — сказала:

— Пойду сделаю кофе.

Брайен Дзоттоли тут же вскочил, готовый помочь. Стивен уже давно понял, что Брайену нравится эта женщина. Стоило лишь посмотреть, как он пожирает ее глазами, и все сразу же было ясно.

Снаружи выл ветер. Снег валил непрестанно. Когда Брайен и Шанна ушли на кухню, все остальные заговорили о вампирах.

— Только бы он прекратился скорее, этот проклятый снег, — сказал Кейл.

— Нужно еще дров принести, папа, — сказал Пи-Джей, однако не вызвался сходить во двор.

— Пойдем вместе сходим, — предложил его друг Терри. Взяв по распятию с каминной полки, они вышли из комнаты. Кейл пододвинулся поближе к огню.

— Ну вот, стало быть, что мы имеем, — сказал принц Пратна. Четверо стариков, у которых есть цель.

— А ты с годами становишься все сентиментальное, — заметил сэр Фрэнсис.

— Нам надо придумать какой-то план, — сказал Кейл.

— Дом стоит на горе, — начал Стивен. — Оттуда все происходит, и туда мы в итоге должны прийти. — Интересно, что стало с Карлой, подумал он. Может, она уже не человек? И какой будет их встреча? Слезливо-сентиментальной или наоборот?

— Мне вовсе не улыбается перспектива выходить из дома в такую погоду, — нахмурился Пратна. — В моем-то возрасте, право… о мои бедные кости… тем более я, как говорится, цветочек тропический, привыкший к теплу и солнцу. Я вот думаю… может, мне стоит лишь под конец появиться и нанести coup de grace [32].

— Снег может идти несколько дней подряд, — сказал Кейл. — Вон уже навалило… два фунта, не меньше. За окном ни хрена не видно. Дождемся утра…

— В окно лучше вообще не выглядывать, — заметил сэр Фрэнсис. — В свете… гм… кровожадных обычаев местного населения.

Стивен сосредоточенно наблюдал за тем, как в щелях между стенными панелями собирается влага. Ему вдруг стало зябко. Он пододвинул кресло поближе к огню.

Кейл повернулся к нему:

— Мне просто не верится… они все это серьезно?

— Серьезнее не бывает, — угрюмо отозвался Стивен.

— В голове не укладывается…

Стивен вздохнул:

— Несколько наших друзей уже погибли.

Кейл задумчиво пошуровал кочергой в камине. Он долго молчал, а потом произнес:

— В задней комнате есть три свободные кровати. Вообще-то это не комната даже, а что-то вроде складского чулана. Я там храню кое-какие лекарства, чтобы не загромождать склад в аптеке. Но там вполне можно спать. Правда, кому-то из вас придется лечь на диване в гостиной.

— Вот наш водитель и ляжет, — важно изрек сэр Фрэнсис. — Стивен поморщился. Его покоробил этот высокомерный тон, равно как и снисходительно-пренебрежительное отношение Фрэнсиса к Брайену. Интересно, подумал он, а что там делают Брайен и Шанна, уединившись на кухне.

— Ага, — с сомнением протянул Кейл. — Но они тут шастают вокруг дома, стучатся в окна… а он тут будет совсем один. Это не есть хорошо.

— Ничего. Как-нибудь справлюсь, — усмехнулся Брайен, входя в гостиную с подносом, уставленным кружками с кофе. Следом за ним вошла Шанна.

— У вас замечательная жена, — сказал сэр Фрэнсис. — Редкая женщина. — Это была обычная лесть. Комплимент вежливого человека хозяйке дома. Однако Стивен взглянул на Шанну Галлахер и подумал, что это правда. Но тут вернулись мальчишки с дровами, и ход его мыслей прервался. Он уставился на огонь. Терри с Пи-Джеем подбросили дров, и пламя плясало, завораживая, маня… Стивен чуть не забылся в этом огненном упоении. Но потом Кейл сказал:

— Займемся пока чем-нибудь конструктивным. Например, настрогаем кольев.

И наваждение рассеялось.

Снова вернулся страх. И он был сильнее, чем прежде.