произносила имя своего кумира.
— Полный бред, — фыркнул Тимми. Но больше из-за привычки дразнить сестру. На самом же деле он призадумался. Может быть, его песню «Вампирский Узел» играют в заставке «Пьющих кровь» далеко неспроста. — Ты не моя сестра, — сказал он, стараясь убедить сам себя. — Это какой-то фокус.
— Ты ничего не знаешь, ты… смертный! — Голос Алисы звучал как мяуканье дикой кошки. — Тимми там, в замке на горе, и он говорит, что теперь этот город называется Вампирский Узел, и что скоро здесь будет сражение.
Мама и папа оторвались от мертвого тела и взглянули на Терри. Мама сказала:
— Здесь так хорошо. Никаких больше девок из Бойса.
— Настоящая счастливая семья, — сказал папа. — Я обещаю, я тебя больше не напугаю, я даже не сделаю тебе больно… маленький укол в шею, как будто блоха укусила… и все будет хорошо.
— Да пошел ты, папа.
Но ему хотелось… ему так хотелось…
— И мы будем играть в «Пьющих кровь», — добавил Дэвид. — Всегда.
Они все протянули к нему руки, как бы умоляя вернуться в семью. Навсегда. Их лица были такими бледными, такими прозрачными, что отсветы розового лабиринта «Пэкмана» лежали на них различимой светящейся паутинкой.
— Нет! Вы меня не возьмете! — Терри бросил распятие маме в лицо.
Она завыла, люди не могут так выть… как гудок поезда прямо в ухо… а Терри уже бежал, на ходу выуживая из кармана еще одно распятие. А Пи-Джей кидался в них чесноком…
Алекс Эванс, стоявший у кассы, сказал:
— Ты украл у меня четвертак, урод. Из коробки со школьным завтраком, — и злобно сверкнул клыками.
У дверей улыбалась Черри Кола, городская сумасшедшая. При жизни у нее не было зубов, но теперь из ее гниющих десен торчало два острых клыка…
Пи-Джей ударил ее распятием. Терри увидел, как у нее на лбу вспыхнул кровавый шрам. Противно запахло жареным мясом и раздался тонкий свистящий звук, как будто прорвало трубу. За спиной истерично хохотала Алиса, а Дэвид метался от автомата к автомату и колотил по ним, как взбесившийся каратист — как Фонзи в «Счастливых деньках», — и четвертаки рассыпались по полу, и космические корабли таранили друг друга в открытом космосе, и банан скакал по розовому лабиринту, и кровь текла по экранам, подкрашивая их свечение красным…
Дверь. Велосипеды. Быстрее.
Мистер Кавальджан, сотрудник похоронного бюро из Ключей, вышиб дверь супермаркета, и сирена вопила, но никто не пришел, и мистер Кавальджан тащил по асфальту труп, и там были другие мертвые, на улице… таращились невидящими глазами… все мертвые. От них воняло ужасно, это чувствовалось даже на ветру… их глаза горели, как угольки… тлеющие в темноте…
Дом! Задняя дверь!
И тут Терри увидел…
Какой-то мальчишка бился в дверь и кричал:
— Впустите, мистер Галлахер. Впустите меня. Мне так страшно, они опять за мной гонятся… о, пожалуйста, мистер Галлахер.
Мальчишка был рыжим, веснушчатым… Точная копия Терри. Только это, естественно, был не Терри. Это был Дэвид. И Терри понял, что он задумал, и закричал что есть мочи:
— Не впускайте его, не впускайте. Это не я. Он притворяется, он хочет вас обмануть…
Дверь открылась.
У Терри упало сердце. Все, это конец, — мелькнула страшная мысль. Их последнее убежище… сейчас его тоже захватят. Это конец света.
А потом снова раздался вой…
Шанна Галлахер вышла на крыльцо в одной ночной рубашке. Она вся дрожала, и только тогда Терри понял, что на улице резко похолодало. Может быть, завтра будет снег. Миссис Галлахер держала перед собой распятие со стены над камином. А мальчик, который когда-то был Дэвидом, истошно кричал… а потом растворился в ветре… и вот уже наверху, в темном небе… не то ворон, не то летучая мышь… чернота, летящая сквозь черноту.
Терри с Пи-Джеем медленно подошли к дому.
Пи-Джей обнял маму:
— Я так за вас испугался.
— Неужели ты думал, что я не могу различить Терри и Дэвида?! — сказала Шанна Галлахер. — Я же чистокровная шошонка. — На этом она закрыла тему. — По радио передали, что в этом году ожидаются ранние снегопады. Телевизор не работает. Я сделала вам горячий шоколад.
— Мама, — сказал Пи-Джей.
Терри увидел, как они любят друг друга, и почувствовал себя несчастным и одиноким, и вспомнил, как его семья собралась вокруг тела мистера Швабьера, и подумал, что он и не помнит, когда они в последний раз собирались все вместе обедать…
И когда папа сказал, что они примут Терри к себе, искушение было слишком велико.
За окном проплывают равнины, и Стивен представляет себе, что это разливы желтого огня.
Брайен Дзоттоли ведет машину и старается не думать ни о чем, кроме мести.
— Как-то холодно здесь, — сказал Пратна, и Фрэнсис подумал, что друг скучает по знойной зелени своего сада сладострастия…
Стивену снилось, что он дирижирует «Замок герцога Синяя Борода». Глубокий бас Синей Бороды совершенно не сочетается с возрастом исполнителя — иного мальчика с огромными темными глазами и длинными волосами цвета иссиня-черного пламени. Карла поет Юдифь.
Последняя дверь открывается со скрипом, а за ней…
…человек, горящий на костре…
Пи-Джей завозился в темноте.
— Что такое?
Темно. Темно. Снаружи — ветер. Тоненько подвывает, дергает ставни, катится вниз с горы. В комнате душно и жарко. Пахнет потом ночных кошмаров.
— Мне страшно идти в туалет одному, — шепчет Пи-Джей. Вот уже до чего дошло.
— Но мы же дома. Здесь мы в безопасности.
— Помнишь голову миссис Брент на крючке на двери? Я раньше себе представлял, что сам лично сделаю с ней что-то подобное… отрежу ей голову, сниму скальп…
— Я тебя провожу в туалет.
— Только не думай, что я трусишка и все такое.
— Ага.
Они поднимаются с постели. Уже на пороге Терри слышит стук в окно. Ничего я не слышу, говорит он себе решительно.
В туалете он прислоняется задницей к батарее и наблюдает за тем, как Пи-Джей отливает.
— А помнишь, как мы всегда соревновались, ты, Дэвид и я, у кого дальше струя? — говорит Пи-Джей. — На пустыре за картофельным полем мистера Уинтера.
— Ага.
Снова тот стук… теперь настойчивее и громче… Но это может быть все что угодно. Чашка в раковине на кухне…
— Может, побудем пока здесь, — говорит Терри.
— Ага, я тоже слышал.
— Может быть, это просто…
— Нет, он из спальни идет.
