— Вероятно, лучшие шампанские?

— Да, самые лучшие шампанские вина, редчайшие, таких вы нигде не найдете. Но я вижу, друг мой, что вы впадаете в обычное заблуждение: ставите шампанские выше всех вин. Кроме шампанских, там хранятся и другие отборные вина. В этом погребе вы найдете старое бургундское, мистер Раксоль, которое стоило мне — сколько бы вы думали? — восемьдесят фунтов бутылка! Вероятно, оно никогда не будет выпито, — прибавил он со вздохом, — оно слишком дорого даже для принцев и для плутократии.

— Нет, оно будет выпито, — быстро вставил Раксоль. — Завтра мы с вами разопьем бутылочку.

— Затем, — продолжал Вавилон, — там есть образцы рейнского вина лоз тысяча семьсот шестого года, которое произвело сенсацию на Венской выставке тысяча восемьсот семьдесят третьего года. Там находится и чрезвычайно знаменитое персидское вино Шираза — вино, подобного которому я нигде не встречал, а также не имеющее соперников «Romanee-Conti», затмевающее все современные бургундские вина. Если не ошибаюсь, принц Евгений неизменно требует его при каждом своем приезде сюда. Оно не значится в карте вин гостиницы, и не многие из посетителей знают о нем. Мы не предлагаем его всем…

— В самом деле? Ну так пойдемте туда, — сказал Раксоль.

Они вошли в каменное помещение, настоящую святая святых склада, заключавшее в себе редчайшие его драгоценности. Раксоль оглянулся с чрезвычайно внимательным и любопытным видом. В дальнем конце находилась решетка, сквозь которую проникал слабый свет.

— Что это такое? — живо спросил миллионер.

— Это просто отверстие для вентиляции. Хорошая вентиляция очень важна.

— Оно будто бы сломано, не правда ли? — промолвил Раксоль, затем, коснувшись плеча Вавилона, прибавил: — В погребе кто-то есть. Слышите чье-то дыхание, там, в глубине, позади этого ящика?

Некоторое время оба стояли молча и напряженно прислушивались при свете единственной электрической лампы в потолке. Половина погреба тонула во мраке. Наконец Раксоль твердым шагом направился по главному проходу между полками и повернул за угол.

— Эй, негодяй! Выходи отсюда! — проговорил он сдавленным от бешенства голосом и вытащил какую-то скорченную фигуру.

Он думал встретить мужчину, но оказалось, что он наложил разгневанную руку на собственную дочь, Неллу Раксоль.

— Ну, папа, — поприветствовала Нелла своего пораженного родителя, — тебе бы следовало удостовериться, что ты не ошибся, прежде чем пускать в дело свою ужасную силу. Ты чуть не сломал мне ключицу. — Она потерла рукой плечо, насмешливо поежившись, и встала со стула.

Подол ее темно-серого платья был разорван и испачкан, и вообще, обыкновенно нарядная, Нелла имела такой вид, точно ее только что вытащили из пожарного спасательного мешка. Машинально она одернула на себе платье и подняла упавший стул.

— Добрый вечер, — проговорил Феликс Вавилон, отвешивая изящный поклон. — Вот неожиданное удовольствие! — Феликс Вавилон ни на минуту не забывал светских манер.

— Не могу ли я узнать, что вы делали в моем винном погребе, Нелла Раксоль? — суровым тоном спросил миллионер.

По-видимому, он был сконфужен тем, что принял свою собственную дочь за какого-нибудь негодяя, кроме того, он терпеть не мог разочаровываться, в данном же случае разочарование его превзошло все границы. Наконец, ему вовсе не понравилось, что Нелла в таком виде предстала перед посторонним человеком.

— Я все расскажу вам, — ответила Нелла. — Я допоздна зачиталась в своей комнате — ночь такая душная. Потом услышала, как на соборе пробило половину первого, отложила книгу и вышла на балкон своей комнаты, чтобы подышать немного свежим воздухом, прежде чем лечь спать. Без всякого намерения я перегнулась через перила — вспомните, что я живу теперь на третьем этаже, — и посмотрела вниз, на маленький мощеный дворик, отделенный от улицы стеной. Мое внимание привлекла фигура пробиравшегося к дворику человека. Я знала, что с этой стороны входа в отель нет, да и, кроме того, дворик находится на пятнадцать или двадцать футов ниже улицы. Итак, я стала следить за этим субъектом. Он вплотную подошел к стене и исчез у меня из виду! Я перегнулась через перила настолько, насколько это было возможно, но не смогла его увидеть. Тем не менее я могла его слышать.

— Что же ты слышала? — резко спросил Раксоль.

— Я слышала будто бы скрежетание пилы, продолжавшееся довольно долгое время, с четверть часа, я думаю.

— Бог ты мой! Но почему же ты не пришла предупредить меня или кого-нибудь другого в гостинице? — прервал ее Раксоль.

— О, я, право, не знаю, папочка! — ласково возразила она. — Я была так заинтригована и сама захотела посмотреть, в чем дело. Ну, так я говорила, мистер Вавилон, — продолжала она с ослепительной улыбкой, обращаясь теперь к Феликсу, — шум этот слышался довольно долго. Наконец он прекратился, и человек, отделившись от стены, перешел дворик, взобрался на противоположную сторону и перелез через решетку на улицу. Тогда я почувствовала облегчение. Незнакомец медленно зашагал вниз по улице. Мимо как раз проходил полицейский, я слышала, как тот поздоровался с ним и попросил у него спичку. Получив ее, он закурил папиросу и спокойно продолжил путь. Рискуя вывернуть себе шею, мистер Вавилон, из моего окна можно увидеть набережную и реку. Я заметила, как человек, выйдя на набережную, перегнулся через парапет, точно разговаривая с кем-то. Потом он пошел по набережной дальше, к Вестминстерскому аббатству, и там скрылся из виду. Подождав минуты две, не вернется ли он, и не дождавшись, я решила, что пора приступить к расследованию дела. Я мигом спустилась вниз, вышла из отеля, прошла на ту улицу и заглянула через решетку во двор. С внутренней стороны находилась лестница, по которой можно было легко спуститься во дворик. Я страшно боялась, что кому-нибудь вздумается пройтись по этой улице и увидеть меня в то время, как я брала препятствие, но этого не случилось, и я одолела его без всякого другого ущерба, кроме разорванной юбки. Я на цыпочках пересекла двор и увидела, что в стене на одном уровне с землей и почти прямо под моим окном находится небольшая решетка. Так как поблизости не было больше никакого железного сооружения, то я заподозрила, что таинственный посетитель должен был подпиливать именно эту решетку ради каких-нибудь своих личных целей. Я с силой толкнула ее и ничуть не удивилась, когда значительная часть ее осталась у меня в руках, открыв пространство, как раз достаточное для того, чтобы в него мог пролезть человек. Я решила пролезть в него, о чем теперь очень жалею. Не знаю, мистер Вавилон, пробовали ли вы когда-нибудь в юбке лезть в узкое отверстие? Не пробовали?

— Не имел такого удовольствия, — проговорил миниатюрный Феликс, вновь поклонившись и машинально взявшись за первую попавшуюся бутылку.

— Ну, ваше счастье, — заключила неустрашимая Нелла. — Минуты три я думала, что застряну в этой решетке, папочка, с плечами, просунутыми внутрь, и с ногами, торчавшими снаружи. Тем не менее в конце концов путем нечеловеческих усилий мне удалось пролезть в нее и почти полумертвой упасть в этот необыкновенный погреб. Тут я стала размышлять, что делать дальше — дождаться возвращения таинственного посетителя и ударить его своими карманными ножницами при его попытке войти или поднять тревогу? Прежде всего я водрузила на место сломанную решетку, затем, чиркнув спичкой, я увидела себя в этом царстве бутылок. Спичка погасла, а другой у меня не было. Я села в уголок и стала думать. Только я решила ждать возвращения вора, как вдруг услышала шаги и голоса, и вошли вы. Должна сознаться, что я почувствовала себя все-таки застигнутой врасплох, особенно когда узнала голос мистера Вавилона. Видите ли, я не хотела пугать вас. Если бы я вдруг выскочила из-за ящиков с криком «Бу-у!» — вы могли бы испытать порядочное потрясение. Мне хотелось придумать способ деликатно открыть вам мое присутствие, но ты избавил меня от труда, папочка. Неужели я в самом деле так громко дышала, что вы услышали это?