Совершенно неожиданно на первичных выборах в Нью-Гемпшире Маккарти получил 42 % голосов, в то время как президент Линдон Джонсон — всего 38 %. Роберту необходимо было принять срочное решение.

В течение четырех дней его по пятам преследовали репортеры, добиваясь ответа на вопрос, будет ли он участвовать в президентской кампании. Ото всюду шли тысячи телеграмм, не умолкая, звонили телефоны. Роберт то и дело созывал совещания, добиваясь от своих помощников и родственников ответа на тот же вопрос, который задавали ему окружающие: должен он баллотироваться или нет? А если должен, то где гарантия, что Джонсон или Маккарти уступят ему поле боя?

На всех совещаниях Эдвард резко выступал против участия Роберта в выборах, но чем дальше, тем больше он убеждался, что отговаривать брата бесполезно. Дом Роберта в Хиккори-Хилл буквально ходил ходуном. Старшие дети Кеннеди выкрикивали лозунги «Кеннеди в президенты!», «Возродим Камелот!», рисовали плакаты, которые потом вывешивали из окон, и доказывать что-либо под подобный аккомпанемент было совершенно невозможно.

К вечеру 15 марта Роберт принял решение о своем участии в выборах и попросил Эдварда встретиться с Маккарти, чтобы договориться с ним о координации усилий против Джонсона. Подобное поручение было неприятно Теду, но он понимал, что самому Роберту, которого сенатор терпеть не мог, беседовать с Маккарти было просто бессмысленно. И все же он не доверял сенатору от Миннесоты, не в силах забыть нарушенное им слово. Мог он вспомнить и случаи враждебности Маккарти, враждебности ничем не спровоцированной. И то злополучное голосование за отмену избирательного налога, когда из всех либералов (если не считать лидеров Сената) Маккарти был единственным, кто голосовал против поправки Теда, не дав никаких удовлетворительных объяснений своему поступку — не считать же законным основанием для союза с расистами то обстоятельство, что Кеннеди прервал обед Маккарти, попросив его принять участи в начавшемся голосовании?!

Через Ричарда Гудвина и Б. Кларка, руководителя избирательной кампании Маккарти, была достигнута договоренность о встрече с сенатором, который находился в Висконсине, готовясь к первичным выборам. Но как только стало известно о прибытии Эдварда, Маккарти заявил жене, что не желает видеть Теда и потому отправляется спать.

Растерянная Абигайль встретила Гудвина и Кларка в одиночку (Эдварду пришлось остановиться в мотеле). Она не желала слышать никаких уговоров и отказывалась будить мужа. Собственно, она все время подозревала Кларка и Гудвина в подрывной работе на Кеннеди, поскольку Гудвин работал помощником президента Кеннеди, а Кларк учился вместе с Джоном в Гарвардском университете. Плохо вести кампанию, не доверяя ее руководителю. В конце концов, вышедший из себя Кларк пригрозил:

— Абигайль, либо вы сами разбудите Джина, либо это сделаю я.

Миссис Маккарти пришлось подчиниться. Только в два часа ночи Юджин Маккарти согласился принять Эдварда, но эта встреча не принесла никакого результата. Не пожелав даже ответить на приветствие, Маккарти заявил, что ни в какой помощи в Висконсине не нуждается. Кеннеди не стал спорить. Он собирался изложить Маккарти план совместных действий, но Маккарти оборвал его и с издевкой предложил, чтобы Роберт провел первичные выборы на Юге: в Луизиане, Флориде и Западной Вирджинии. Когда через 45 минут Эдвард ушел, Маккарти с той же язвительностью заявил жене:

— Вот, с этими Кеннеди всегда так. Когда доходит до дела, они никогда не предложат ничего стоящего!

В Хиккори-Хилл усталый Эдвард вернулся на рассвете. Известие об отказе Маккарти от сотрудничества не поколебало Роберта. Помощники Роберта и Джона спешно готовили речь, которую Роберт должен был произнести при объявлении своей кандидатуры. То и дело вспыхивали дискуссии о стратегии и тактики избирательной кампании. В какой-то миг Эдвард воздел руки в воздух и воскликнул:

— Просто не могу поверить. Это совершенно немыслимо. Я просто не верю, что мы сидим здесь, вокруг стола и обсуждаем столь неправдоподобные вещи.

И, однако, когда кто-то из помощников Роберта вновь начал спрашивать, а стоит ли ему баллотироваться, Эдвард только махнул рукой:

— Нет. Он уже все решил. Если мы и дальше будем обсуждать эту проблему, мы только поколеблем его уверенность в себе и заставим его обороняться. А ему необходимо быть в лучшей форме на этой чертовой пресс-конференции. Так что не стоит и говорить об этом.

Он был прав. Сам Роберт, пока его брат ездил к Маккарти, сказал журналисту Джеку Ньюфилду:

— Мой брат Тед все еще считает меня сумасшедшим из-за того, что я решился, но уж он такой человек. Надо следовать велению собственного сердца.

31 марта под давлением обстоятельств президент Джонсон заявил, что не будет добиваться переизбрания. Это была серьезная победа. Тем не менее, вместо президента Роберт столкнулся с другим соперником — вице-президентом США Хьюбетом Хэмфри. Юджин Маккарти также представлял опасность. Студенческая молодежь, считавшая Маккарти своим героем, резко упрекала Роберта за «оппортунизм». И сам Маккарти громогласно высказал негодование:

— Ирландец, который объявляет накануне дня святого Патрика, что он хочет выступить против другого ирландца, не должен утверждать, что отношения между ними будут дружественными.

(Удивительно, неужели они когда-либо были дружественными?!).

Следующие два с половиной месяца Эдвард провел в дороге. Его первой заботой было организовать праймериз в штате Индиана, первые праймериз, в которых Роберт решил участвовать. К этому времени к команде Роберта присоединились Гудвин и О'Брайен, жаждущие оказать поддержу еще одному Кеннеди. Как утверждали некоторые авторы, вновь те же люди отвечали за те же участки работы, что и восемь лет назад, но так ли это было в действительности? Вряд ли кто-либо мог сказать, кто же руководит кампанией. Были люди Джона, люди Роберта, люди Эдварда, но в той спешке, в которой принималось решение об участии в выборах, люди клана проявляли не столько свои таланты организаторов, сколько импровизаторов.

Очень часто, пытаясь перетянуть на сторону брата будущих делегатов съезда, Эдвард слышал комплимент, от которого его передергивало:

— Мне нет дела до этого сукина сына вашего брата, — говорили ему. — Но я бы проголосовал за вас.

— И почему люди так ненавидят моего брата? — расстраивался Эдвард.

Тем не менее, он постарался развернуть бурную деятельность. Повсюду продавалось второе издание книги Роберта «В поисках нового мира», более чем двухмиллионным тиражом издавалась газета, которая красочно излагала взгляды кандидата, по всему штату продвигались женские батальоны. Но с самого начала кампанию Роберта постиг тяжелый удар — 4 апреля в Мемфисе был убит Мартин Лютер Кинг. Новость об убийстве застала сенатора в негритянском районе Индианаполиса. Вопреки советам помощников, которые опасались худшего и потому рекомендовали Роберту отменить выступление, Кеннеди счел необходимым выступить с речью, и, возможно, только благодаря его красноречию Индианаполис не оказался в числе тех 110 американских городов, которые взорвались неистовым гневом и насилием.

В те дни Вашингтон, как и большинство других крупных городов, был наводнен войсками. По городу стлался дым пожаров. Тротуары и дороги были засыпаны битым стеклом. Везде были видны перевернутые и разбитые машины. И, конечно, потрясали человеческие жертвы — 39 убитых, более 2500 раненых. Ненависть и отчаяние вышли из берегов, грозя затопить всю страну.

Ту же ненависть можно было почувствовать и на похоронах Мартина Лютера Кинга в Атланте. Нескончаемый поток людей, в подавляющем большинстве черных, и среди этого моря черных лиц несколько белых — все кандидаты в президенты. Они идут пешком, смешавшись с простым людом, делая вид, что не замечают всеобщей ненависти. Лишь Роберт и Эдвард временами встречают дружелюбный прием.

Трагедия в Мемфисе лишь ненадолго остановила избирательную кампанию. Не успели еще высохнуть слезы на лицах людей, а шумные рекламные акции кандидатов, больше всего напоминающие ярмарку, возобновились. Роберт беспрерывно выступал с речами. Эдвард договаривался с политическими боссами, заказывал плакаты, значки, листовка… Был создан организационный нервный центр — «котельная», как говорили участники битвы за Белый Дом, — где работали самые компетентные, самые преданные сторонники Роберта. Они знали все тайны кампании, каждый ее шаг, каждое движение. Одной из сотрудниц «котельной» была двадцатисемилетняя Мэри Джо Копечне.