один дом, купят еще и дачу; те, кто уже поменял черно–белый телевизор на цветной, приобретут вдобавок и видеомагнитофон; те, у кого есть обыкновенная плита, захотят иметь микроволновую печь. Нищие среди иерусалимских святых оказались в нужде в результате голода, который начался там приблизительно в 46 г. н. э. Можно представить, каковы же были последствия этого события, ибо сбор денег совпал с периодом серьезной нужды. Откликом на тяжелую болезнь или голод окружающих нас собратьев, людей, должна быть доброта и щедрость, как учил Иисус в притче о добром самарянине (Лк. 10:25—37).

Следующий отрывок, ст. 6—15, относятся непосредственно к «вспоможению святым». Однако они в равной мере относятся и к сферам помощи, о которых мы сейчас говорили.

Проявленное по отношению к нам Божье милосердие порождает в нас желание быть милосердными тоже. Божье милосердие не имеет границ, и мы, получая его, должны демонстрировать безмерную щедрость. Над нами нет принуждения. Мы должны откликаться с охотой. Бог любит доброхотно дающего (ст. 7), ибо Он Сам помогаете охотой (ср.: 15). Тем не менее Павел не призывает своих читателей помогать по легкомыслию или спонтанно: каждый уделяй по расположению сердца (ст. 7). Созревшее внутри намерение должно реализоваться в решительной и охотной помощи.

У традиции вкладывать в конверт пожертвование на церковные нужды много достоинств. Она заставляет жертвователя думать, какую сумму дать, и помогает ему делать это систематично, даже когда он отсутствует, что неизбежно. Кроме того, сохраняется конфиденциальность — то, к чему призывал Господь (Мф. 6:2–4).

Какими мотивами мы руководствуемся, жертвуя на церковные нужды? Может быть, мы желаем уменьшить чувство вины? Не «плата» ли это за то, что мы избегаем те виды христианского служения, в которых не желаем принимать участия? Должны ли те, кто видит величину моего взноса, рассматривать это как проявление особой духовности? Мы можем вдохновляться на щедрую помощь разными неверными мотивами, но лишь реальное осознание милосердия, которое Бог проявляет по отношению к нам, может вызывать у нас «охоту» жертвовать.

Павел, конечно, знал о скупости коринфян. Он явно имел в виду их, когда писал: «кто сеет скупо, тот скупо и пожнет» (ст. 6). С помощью этой крестьянской поговорки он проводит мысль, которую будет развивать в ст. 6— 10. Поговорка подразумевает великую щедрость Божью, которую мы наблюдаем во время сева и жатвы. Если погода и другие условия благоприятны, крестьянин может ожидать от каждого посеянного пшеничного зерна тридцать, шестьдесят или даже сотню новых зерен (Мк. 4:20). Поэтому, кто сеет скупо, тот скупо и пожнет (ст. 6).

Пожиная свой урожай, как учит Павел, всегда и во всем мы имеем всякое довольство и будем, кроме того, богаты на всякое доброе дело (ст. 8). Как «Бог жатвы» дает сеятелю урожай достаточный, чтобы было зерно на следующий год, хлеб на сегодняшний год и некоторый излишек сверх того, так и «Бог щедрый даятель» благословит обильно дающего всем необходимым и умножит плоды правды, то есть возможность делать добрые дел а (ст. 10). Бог обеспечит дающего всем необходимым и даже сверх того — чтобы тот делился с другими.

Такой человек является живым примером изображенного в Пс. 111:9 благочестивого человека, который раздал нищим (ср.: ст. 9). Такой человек благословляется многочисленными и честными потомками, благосостоянием, знанием своего пути и мужеством. Апостол здесь имеет в виду весь псалом, а не только цитируемый стих. Если бы коринфяне в свое время, а мы сегодня, построили свою жизнь на основании Псалма 111, весть этот отрывок послания был бы не нужен.

В ст. 10— 15 речь идет о последствиях помощи. Щедрый жертвователь будет и далее благословлен плодом правды (ст. 10). Бог продолжит благословлять такого человека, предоставляя ему средства и возможности творить добро. Он станет богатым… на всякую щедрость (ст. 11). Как говорит Харрис, «чем больше помощь, тем больше наше богатство. Чем больше богатство, тем больше наши возможности помогать».

Не так давно возникла так называемая «теология обогащения», которая учит, что Бог благословляет здоровьем и богатством тех, кто щедро жертвует на христианское служение. В Ветхом Завете умножение материальных средств рассматривалось как Божье благословение. В последней главе Книги Иова говорится, что Бог дал пострадавшему, но сохранившему верность человеку богатство вдвое большее, чем до начала бедствий (Иов. 42:10—17). Однако в Новом Завете это богатство толкуется как духовные плоды (Еф. 1:7,8; Кол. 2:2) и благотворительность в семье христиан (Гал. 6:10). Молитва в 3 Ин. 2, где читателю желается здравие и успех, имеет много параллелей в нехристианской литературе и должна рассматриваться лишь как сформулированное в традиционной форме благочестивое пожелание. Павел обещает щедрому жертвователю не «заслуженный» достаток, а всякое довольство для всякого доброго дела (ст. 8).

Во–вторых, щедрость, передавшаяся от них к Павлу, произведет благодарение Богу (ст. 11). Когда нищенствующие святые получат еду, они, обратив к небу сердца и голоса, обильно отблагодарят Бога (ст. 12). Через жертвователей и устроителя Павла многие прославят Бога (ст. 13). Уклоняясь от жертвования, мы уклоняемся от привилегии встречи с человеческими нуждами и также отказываем себе в чести нести славу Божью.

Важно отметить, что Павел никогда не уклоняется от истины: что Бог спасает нас даром, Своей благодатью, а не за наши добрые дела. Таким образом, жертвование — это доказательство (ст. 13), или «признание», Евангелия Христа. Такая добродетель является подтверждением нашего спасения, но не его основанием.