вспомнить Давида, воина, представлявшего многих и одержавшего для своего народа великую победу над Голиафом (1 Цар. 17). С идеей представления тесно связана идея включения. Когда Христос умер и воскрес, опять–таки как наш представитель, мы, Ему принадлежащие, умерли и воскресли в Нем.

В ст. 21, похоже, подразумевается другая типологическая мысль — замещение: «…Незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех». Слова «незнавшего греха Он сделал…» позволяют предположить, что Бог безгрешным заместил грешных. Хьюз указывает, что hyper иногда употреблялось при написании писем, когда писец писал вместо того, кто был не в состоянии это сделать. Если представление подразумевает включение, тогда замещение подразумевает обмен. Таким образом, поскольку безгрешный стал для нас жертвою за грех, мы в Нем сделались праведными пред Богом. Безгрешный берет наш грех в Себя; грешный в обмен на это становится «праведным пред Богом».

Встреча Павла с Христом близ Дамаска, благодаря которой он постиг, что прославленный и был тем, некогда распятым, привела его к единственно возможному выводу, что происшедшее на Голгофе было великим Божьим деянием, примирением человечества с Собой через Христа. Распятый был действительно проклят Богом, но, как сейчас знает Павел, в качестве искупителя, несущего грех тех, кто были прокляты Богом как грешники и преступники. Каким бы ужасным и зловещим не было распятие, оно все–таки является великим выражением Божьей любви к человеку, сосредоточенной на Христе. Именно по этой причине в другом месте он пишет: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа» (Гал. 6:14). Этим словам вторит великий и волнительный церковный гимн. «Любовь такая удивительная, такая божественная, — написал Исаак Уоттc — в моей душе требует всей жизни, меня всего»[68].

Идея о том, что Христос был распят за нас, следовательно, вытекает из нашей зависимости от Него. Не проявлять нашу веру и любовь к Нему было бы извращением и неблагодарностью. Более того, так как за прощение наших грехов потребовалось столь высокая цена, мы делаем вывод, что они глубоко оскорбили Бога. У нас не остается никакой достойной альтернативы, как «умереть» для греха и жить для Того, Кто умер и воскрес, будучи нашим представителем и заменой.

В этой части послания содержится два призыва: примириться с Богом (ст. 20) и не принимать тщетно Божьей благодати (ст. 1). Кому предназначены эти слова? Не напоминает ли здесь Павел читателям о своей проповеднической миссии, как он это делал в других местах (напр., в 1:19; 4:5)? Или же это пастырское увещевание, предназначенное непосредственно коринфянам? У обеих точек зрения есть свои приверженцы, и, вероятно, в данном случае первый призыв является повторением общей апостольской идеи, а второй — непосредственным обращением к коринфянам. Первый призыв содержится во фрагменте, где обстоятельно излагается апостольское учение Павла. Второй призыв, как мы полагаем, обращен к тем, кто уже получил благодать Божью, но она могла оказаться «тщетной». Далее в этом послании он будет предостерегать коринфян от «уклонения от простоты во Христе» (11:3). Если они будут продолжать слушать «разбавленное» слово (2:17; ср. 4:2), благодать Божья во Христе, выраженная в истинном Евангелии, будет «тщетна». То, что данное увещевание адресовано коринфянам, кажется более вероятным, принимая во внимание, что этот отрывок завершается недвусмысленной фразой «Уста наши отверсты к вам, Коринфяне» (ст. 11). Слова Павла, следовательно, представляют собой призыв к коринфской церкви — в целом и ее отдельным членам — вернуться к первоначальным евангельским принципам.

Обращаясь к теме служения, о котором говорится в данном отрывке (ст. 3), следует задаться вопросом: что должны думать коринфяне, да и вообще все верующие, о служителях примирения? Передавая содержание такого служения, апостол использует два поразительных образа: посла и сотрудника.

Кто такие мы — посланники от имени Христова, просящие своих слушателей примириться с Богом (ст. 20)? Поскольку весь отрывок, как мы видели, начиная с 5:11, является очень автобиографичным, логично предположить, чтолш относится главным образом к Павлу и кругу апостолов (1:19). Однако не подлежит сомнению, что все верующие тоже участвуют в служении примирения. Если мы, кого Бог примирил с Собой, это наверняка не только апостолы, то, соответственно, мы, кому Бог дал служение примирения (ст. 18), это не только узкий круг апостолов. Поэтому будет справедливо предположить, что все верующие должны быть вовлечены в служение примирения. Могут возразить, что раз мы не дипломированные специалисты по богословию, нам не стоит заниматься этим служением. Действительно, посвятившим себя постоянному пастырскому служению необходимо соответствующее образование, но и верующие в целом, понимая, что Христос умер за них, должны уметь побуждать других «примириться с Богом».

Хотя в нашем переводе употребляется существительное посланники, в оригинальном тексте, на самом деле, стоит глагол, который можно перевести как «выступать в качестве посланника или посла» (ст. 20). Поскольку Христос физически в этом мире уже не присутствует, Павел, да и все христиане, представляют Его и говорят за Него. В своей смерти Он представлял (hyper) нас; во время Его физического отсутствия мы представляем (hyper) Его. Это означает, что те, для кого мы представляем Его, составляют свое мнение о Нем по тому, что видят в нас. Как о нации судят по поведению представляющих ее послов, так и нехристиане часто формируют свое мнение о Христе на основании поведения Его народа. Стоит задуматься над фактом, что Бог выбрал весьма обычный и человеческий способ дать дар примирения с Собой. Поскольку Бог увещевает через нас (ст. 20), нет иного пути, как своим поведением повышать доверие к нашему Господу.

Служение примирения не осуществляется в бесстрастном и равнодушном состоянии души. Используемый Павлом язык глубоко эмоционален и страстен. «Через нас, — возвещает он, — Бог увещевает мужчин и женщин, Христос просит их примириться». К этому служению нельзя относиться холодно или с настроением «не хотите — не