его на траву. Но это было еще не все. Мальчик буквально онемел от изумления, когда заметил, как Жермен украдкой схватил травинку, бросил на пол и наступил на нее.

«Что все это может означать?» — спрашивал себя Мишель.

Однако он был слишком захвачен тем, что происходило перед его глазами, и не стал долго раздумывать над поведением слуги.

Мсье Лакуа взялся за язычок запора и осторожно поддел крышку сундучка острием стамески. Та приподнялась и со скрипом откинулась назад.

Присутствующие были раздосадованы: вместо драгоценных камней и золотых монет они увидели шкатулку из такого же дерева, что и сам сундучок, с такой же железной оковкой и выпуклой крышкой, но значительно меньшего размера. В длину она была около тридцати сантиметров, в ширину и высоту — около двадцати.

На сей раз открыть крышку не составило труда: язычок, едва тронутый ржавчиной, легко соскользнул с петли.

Сверху в шкатулке находился ссохшийся пергамент с грубо нарисованным на нем гербом. Мсье Лакуа дрожащими от волнения руками медленно приподнял его.

Все восхищенно вскрикнули, и сразу же в гостиной воцарилась напряженная тишина. В шкатулке лежали золотые и серебряные слитки и несколько перевязанных шнурком кожаных мешочков.

Какое-то время инвалид неподвижно сидел в своем кресле. Мишелю даже показалось, что по его лицу пробежала тень.

«Неужели он разочарован?! — подумал мальчик. — Может, он ожидал увидеть что-то другое?»

Мсье Лакуа взвесил на руке несколько слитков, потом взял один из мешочков, развязал шнурок, и в ладонь ему посыпались бриллианты, рубины, топазы и изумруды.

— Не двигайтесь, мсье! — попросил Лампуа, от волнения переставший заикаться.

Драгоценные камни заискрились в свете фотовспышки.

— Да здесь целое состояние! Кто бы мог подумать… — протянул мэр.

— Вот уж клад так клад! — кивнул папаша Рикло.

— Н-н-н-наверно, м-м-м-сье Фертель ог-г-г-горчит-ся, — предположил Лампуа. — Он бу-бу-будет ж-ж-жа-леть, чт-т-то п-п-п-продал п-п-п-поместье.

Мсье Лакуа нахмурился. Последнее замечание явно его раздосадовало.

— Не думаю, что мсье Фертель огорчится, — сухо воз-разил он. — Продавая мне дом и парк, он не скрывал, что пытался найти здесь сокровища. Но при этом уверял, что не будет сердиться, если мне повезет больше. Я даже обещал именно ему доверить экспертизу слитков и драгоценных камней.

После этого разъяснения, больше похожего на выговор, настала принужденная тишина. Как будто желая развеять тягостное впечатление от своих слов, мсье Лакуа добавил уже более веселым голосом:

— А пока я хотел бы вознаградить тех, кто помог мне отыскать клад. Полагаю, друзья мои, что приятнее всего вам будет получить плату серебряными слитками. Жермен, принесите лабораторные весы.

Присутствующие с интересом наблюдали за тем*, как инвалид взвешивает серебряные слитки на принесенных слугой точных весах, а потом что-то подсчитывает. После этого мсье Лакуа взял двенадцать одинаковых слитков и разделил их поровну между папашей Рикло и мальчиками. Каждый из них получил по три диска диаметром около трех с половиной сантиметров и толщиной два-три миллиметра.

— Вот ваша плата, — сказал хозяин поместья. — По три каждому. Немного больше той суммы, о которой мы договаривались, когда я вас нанимал, но сегодня это не имеет значения.

Мальчики и папаша Рикло с благодарностью приняли вознаграждение.

— Надеюсь, мсье Лакуа, вы не оставите клад на ночь у себя дома? — спросил мэр.

— А почему бы и нет? Мы с Жерменом способны выдержать любую осаду.

И инвалид небрежно похлопал по висевшей на его кресле кобуре револьвера, из которого он каждый день упражнялся в стрельбе по мишеням.

Мишель между тем медленно отступал от стола. В конце концов ему удалось незаметно выскользнуть из дома через остававшуюся открытой дверь. Оказавшись на лужайке, мальчик со всех ног бросился к яме, спрыгнул в нее и опустился на колени. На глине были видны почти не поврежденный прямоугольный отпечаток дна сундука и два четких следа, оставленных подсунутыми под него веревками. Паренек без труда нашел то, что искал: несколько травинок, похожих на припрятанную Жерменом.

«Не похоже, что они попали сюда, когда мы подсовывали веревку, — решил Мишель. — Лежали как раз под углом сундучка. Но как же тогда они там оказались?

Очень странно!»

Было совершенно очевидно, что травинки, едва успевшие пожелтеть, не могли пролежать под землей больше нескольких дней. Мальчик сунул их в карман своих шорт, поднялся с колен и огляделся. Вокруг никого не было видно. Он вылез из ямы и пошел к дому, однако не успел сделать и десяти шагов, как на пороге появился Жермен.

«Наверно, заметил мое отсутствие, — подумал Мишель. — Решил проверить, где я и что делаю».

Брови толстяка были нахмурены, взгляд подозрителен. Выражение его лица можно было назвать каким угодно, но только не приветливым. Увидев мальчика, он успокоился или по крайней мере не захотел показывать своего недовольства. Во всяком случае, на губах слуги появилась слабая, вымученная улыбка, немного смягчившая суровость его черт.

«Он о чем-то подозревает, — подумал паренек. — Но при этом надеется, что я не заметил, как он спрятал травинку, и не догадывается, что я лазил сейчас в яму».

— Вышел подышать свежим воздухом? — спросил толстяк.

— Да, на пару минут, — кивнул Мишель. — Разволновался, знаете…

Входя в гостиную, он испытывал смутное чувство тревоги, однако считал себя не вправе нарушать радость мсье Лакуа в такой день. Ему нужно было подумать о случившемся, обсудить его с Артуром и Даниэлем. Лйтль одно представлялось мальчику несомненным: что бы ни означали сухие травинки в яме, Жермену было отлично известно, откуда они взялись. Иначе он не стал бы украдкой вытаскивать травинку, прилипшую ко дну сундучка.

Лампуа и мэр вскоре ушли. Мишель предложил засыпать ставшие теперь ненужными ямы.

— Не нужно торопиться, друг мой, — ответил ему хозяин поместья. — Не нужно торопиться. Я все обдумал и решил позвонить мсье Фертелю, чтобы он приехал за шкатулкой и отвез ее в надежное место. А ямы зароет Жермен. Вас наверняка интересует, почему я поручил поиски вам, а не ему. Ведь так?

Мсье Лакуа с улыбкой обвел взглядом своих гостей.

— Только для того, чтобы иметь свидетелей, причем людей посторонних. Мне было очень важно, чтобы ни у кого не оставалось сомнений относительно происхождения сокровищ. Кстати, именно Жермен обратил мое внимание на это. Думаю, что жителей Монтраваля вполне устроит такой свидетель, как их собственный мэр!

Мальчики Не знали, что отвечать и как себя вести. Вероятно, мсье Лакуа заметил это.

— Сегодня вы мне больше не понадобитесь, молодые люди, — заявил он. —