принесенные людьми из-за границ Зоны кусочки металла. Кирпич пролетел положенное законами баллистики расстояние и соприкоснулся с разломанным асфальтом. И как в воду канул. Только без плеска и кругов. Следующий проход был метрах в ста. С некоторых пор Майку не нравилось ходить вдоль глухих стен. На заводе сталкеры шли между стеной цеха и забором. Теперь между гаражами (что уже не факт, после самопроизвольных перепланировок города) и полосой аномалий. Иногда казалось, что слева сплошная стена, только невидимая и неприступная в принципе. Когда из под крошащегося кирпича хлынула пищащая волна, никто не удивился. Сюжет повторяется.

— Ходу! — крикнул Ожог, скатывая с ладони кругляш РГД. Сталкеры рванули назад и за отведённые три секунды преодолели метров пятнадцать. За спиной грохнуло. Когда Майк обернулся, его взору предстало редкое зрелище — каскадное срабатывание. Несколько тушканов, которых взрывной волной швырнуло в сторону аномалий, активировали их. «Трамплин» разбросал крохотные и невесомые кусочки дальше и там тоже, где «карусель» закрутилась, где «электра» сверкнула. Ожог умело отправил ближайшего к нему тушкана к погибшим собратьям пинком ноги. Несколько коротких очередей, умелых притопываний и всё было кончено. Вероятно, тушканов всё-таки контузило. Или они поглупели окончательно, как те вчерашние кровососы, которые пошли в атаку так, словно начитались книжек про крутых сталкеров. Вроде отбились.

Эта мысль мелькнула явно не только в голове Майка. Второй долговец, сноровисто сменивший магазин, с усталым облегчением привалился к стене. Конечно, никакой это на самом деле не отдых, просто символ. Но иногда символы важны точно так же, как и нормальный перекур, хотя бы минут на пять. Иногда важны, а иногда смертельны.

Стена приняла в себя человека совершенно бесшумно. Не торопливо, но быстро. Вот — лёгкая рябь вокруг бока и плеча долговца. Могло показаться, что он вытеснил кирпичи нажимом своего тела с привычных мест. Вот образовалась скульптура из кирпича, в виде прислонённого к стене человека. Вот — небольшая складка. Просто кирпичи плохо положили, или они расшатались. Секунды четыре — был человек и нет его. Только осталась чуть примятая сапогами трава. Ни шороха, ни крика.

Майк сам не знал, почему он не оказался в аномалии, когда шарахнулся в сторону от такого представления. С равным успехом его мог придержать Ожог, а мог и остановиться сам.

— Вот теперь, если ты вздумаешь повернуть назад, я тебе этого не позволю. — Ожог выдохнул слова свистящим шепотом.

— Понимаю. Впрочем, я тебе с самого начала поверил, когда ты сказал, что назад пути нет.

Они дошли до того прохода, через который собирались проникнуть на улицы Припяти. Никаких сюрпризов ни бросок гайки, ни ближайшего камня, не принесли. Теперь надо было пройти столько же в обратном направлении. Только медленней — слишком много ниш, в которых может кто-то сидеть и поджидать прохожих. Вообще-то, когда тушканы не одни, они не устраивают засад. Но сегодня особый день. Как подтверждение, из очередного гаража раздалось: — «Хэ-эх-х…» с переходом на хрип. Почти голый череп, на котором держались какие-то хлопья, не понятно только — волосы или мусор. Пустые глазницы, неуверенные движения. Зомби. На нём была куртка полувоенного покроя, невообразимо грязная, но на вид целая. Лоскуты вместо штанов. Короткая очередь Майка разнесла ему голову. Потерявшего ориентацию мертвяка Ожог просто затолкал обратно в гараж, в какой-то непонятный мусор.

— Ликвидатор Второй Катастрофы, — прокомментировал он свои действия, прислушиваясь к копошению пытающегося подняться зомби. — Я их видел вполне живыми. Я когда-то носил точно такую же куртку с такими же нашивками. Не могу я в них стрелять.

— А как он стал зомби? И почему вы…

— Это Зона, брат — сталкер.

Майк кивнул, поскольку сказать ему было нечего. Так, в молчании, постоянно оглядываясь по сторонам, то в гаражи, то в окна стоящего метрах в пяти и никак не заканчивающегося дома, сталкеры дошли до улицы, к которой стремились изначально.

— Если ничего совсем уж кардинально не поменялось, то если пройти по ней, выйдешь на другой конец города. Там будет снова поле и чудный вид на АЭС. Четыре с небольшим километра — и ты у цели.

— А почему это «я», а не «мы»? Когда Сахаров разъяснил задачу, то мой первый вопрос был, а почему именно я. Ты опытней, старше. Твои шансы пройти выше.

— Ты какого года рождения?

— Девяносто первого, декабрь — месяц, а что?

— Вспомни, что произошло в этот месяц в этом году. Я про нашу страну. Кроме того, ты родился после Первой Катастрофы. Ты часть того мира, что сложился под её влиянием. Ты для неё свой. Прости. Что кратко объясняю, лучше смог бы сказать только Сахаров. Это его теория.

— Постой, но ведь Илья…

— Был старше тебя только на год. Впрочем, как только я тебя увидел, то сразу понял, что дойдешь ты. Не спрашивай почему, просто доверься тому, кого вы, пришедшие в Зону следом, называете «стариками».

— Ты полагаешь…

— Я полагаю, что не стоит расслабляться, даже если цель так близка.

Сталкеры пошли по улице. Впрочем, это место только так называлось. На самом деле это было направление, как в какой-то старой поговорке. Полосы нормального асфальта спокойно переходили в колдобины, словно тут ежедневно проходили танковые колонны, а потом в немыслимые воронки, будто город бомбили. Прибор, который прислал Сахаров — плоская пластиковая коробка, запищал. Сталкеры машинально дёрнулись, собираясь встать спиной к спине. Они не сразу поняли, откуда звук. Очередной бросок уже не гайки, которых у Майка осталось штук десять, а камушка, вызвал к жизни знакомый эффект — камень унёсся вперед, будто им выстрелили. Понятно, опутанный проводами «бур» почувствовал аномалию, в родственнице которой зародился. Полоса ускорения движения перегораживала всю улицу и условно вела в направлении ЧАЭС. Жалко, что Сахаров не написал, выдержит ли человек такое перемещение. Может, камни долетают целыми, а человек только в виде фарша. Ответа решили не искать и свернули во двор.

Дойдя до угла дома Ожог замер. Обычно говорят «как вкопанный», но Майк сказал бы «как взведенная пружина». Одновременно с остановкой впереди идущего долговца, за углом раздалось ворчание негромкое, но весомое. Словно завели трактор. Потом раздались тяжёлые и не торопливые шаги. Они приближались.

— Беги, — выдохнул Ожог. — Измени настоящее. Тебя ждёт завершение твоего видения. Не разду…

Майк бросился назад. Он сделал только пару шагов, как за углом бухнуло негромко, но тяжело. Так бывает вблизи больших динамиков, когда от низких частот сотрясаются все внутренности. Из стыков панелей ближайшего дома посыпался мусор. Картинка перед глазами резко раздвоилась. К горлу подкатила тошнота. Майк успел заметить, как Ожог, переживший удар псевдогиганта схватившись рукой за дерево и так подпрыгнув, открыл огонь длинными очередями.

Майк вернулся к аномалии. Он не успел подумать, что следует обежать её через двор с другой стороны улицы, как понял, что этого не будет. Тем же путём, по которому сталкеры прошли пару минут назад, то ныряя в воронки и колдобины, то вновь подставляя взгляду тощие облезлые спины, неслись собаки. Их было много, никак не меньше десятка. А может и больше, если верить ощущениям. В тишине, вызванной сменой магазина Ожогом, почувствовалось движение не десятков лап, а сотен. Можно было попытаться уйти в какой-нибудь дом, но эта мысль погасла в момент рождения. Майк не успевал. Невидимый псевдогигант снова бухнул. Ноги подкосились и Майк понял, что он просто не успеет добежать до дома раньше собак. Стрельба Ожога смолкла примерно на двух третях магазина. Первый пёс оказался на гребне воронки, метрах в пяти. Его сбросила назад короткая очередь, но это передышка только на мгновение.

За следующую секунду Майк передумал множество мыслей, рассмотрел с десяток вариантов спасения, отметая их со скоростью возникновения. Он повернулся спиной к собакам и сделал шаг вперёд. Автомат на плече, в руках тонкий пластик сахаровской посылки. Согласно приложенной инструкции — нажал сбоку и сдвинул пластиковую панель. Согласно инструкции — утопил до легкого хруста первую из находящихся там кнопок. По инструкции — направил прибор ребром по направлению к аномалии и сделал ещё один шаг. За спиной слюняво фыркнули. Внутри прибора заскрёбся пленённый «бур». Аномалия проступила отчётливей. Её размытая граница была в паре метров от ног Майка. Он побежал. В спину ударили и обдали тухлым запахом. По требованию инструкции — нажал вторую кнопку. В момент, когда его нога опускалась за границу аномалии, за спиной взвизгнули. Пёс почувствовал, что именно его ждёт вместо сладкой крови и попытался оттолкнуться от сталкера.

Впервые с того момента, когда нога его ступила на больную землю Зоны, или даже нет, с той первой мысли, когда он подумал, а не стать ли сталкером, Майк вспомнил о Боге. Не о матушке — мачехе Зоне, как часто тут говорят. Майк вспомнил о Творце неба и земли, видимого и невидимого, а также тех придурков, которые тут всё так замечательно устроили. Он обратился к Нему с краткой и не воплощённой в слова, с искренней и граничащей с истерикой, яростной и тоскливой молитвой. Майк не знал, даже не формулировал для самого себя, а чего именно он хотел сказать, о чём попросить, когда кинулся в самый центр аномалии, которой так и не придумали название. Наверное, он просто хотел, что бы Тот, к Кому он обратился, помнил о нём.