Потом Симеон обратил внимание «отмычек» на другие кости, лежащие широкой дугой. — Повторяю, смотрите под ноги.
— Так бежим же, некогда смотреть. — Возразил безымянный новичок.
— Привыкайте. Учитесь. Вы хотели стать сталкерами? Мы уже в Зоне. Она лучший учитель, чем я или кто-либо другой. Вы что ждали, что вас отдельным приглашением позовут рассесться по партам? Сейчас бы Сопля влетел в нее, пораскинул бы мозгами и кишками по окрестностям, а вы бы смотрели и учились на его опыте. Других уроков тут нет.
— А почему вы не предупредили раньше, ведь видели же, что впереди аномалия? — Вот настырный, не отстаёт.
— Ждал, пока некоторые соизволят разуть глаза. Я сталкер и ваш босс. Лишь редкими мгновениями, вроде как сейчас, смогу быть учителем. Слышите? Я не нянька, следящая чтобы великовозрастные оболтусы не расквасили бы себе нос.
— А если…
— Отставить! Всем встать. — Симеон поднялся. — Раз есть дыхание заниматься ерундой, то значит отдохнули. Ты, любопытный, марш вперед. Прозвище тебе будет Вопрос. Бегом.
Симеон двигался вслед за отмычками и мысленно вздыхал. Он соврал, сказав что постарается чтобы «отмычки» вернулись из этого рейда. Он знал, куда именно отправляется. Там, куда лежал его путь, не выживали даже матёрые ходоки. У неопытных «отмычек» в этом рейде была только одна задача — облегчить дорогу и сделать так, чтобы старшие товарищи сохранили силы для последнего решительного рывка. Не дорогу разведывать, поскольку свои способности они уже продемонстрировали, а именно экономить силы «стариков».
Парни хотели приключений — они их получат. По самой полной программе, а то и по дополнительной. Перед самым выходом Симеон получил инфу на ПДА. В сообщении говорилось, что все готово. Это значило, что Хлыст оборудовал тайник на опушке Тихой рощи. К рейду всё готово. За новым тайником, в полутора километрах по зарослям мутировавших деревьев, которые избегали даже мутанты, скрывалась истинная цель этого рейда.
Если посмотреть со стороны, то казалось, что тот лесок совсем не велик, от чего и название — роща. А тихая она от того, что напичкана «комариными плешами» и схожими гравитационными аномалиями сверх всякой меры. Большими и маленькими, перемещающимися от выброса к выбросу и стацинарными. Тихая смерть, от чего второе слово названия.
Там, от опушки всего в полутора километрах, которые вполне реально проходить в течении целого дня, скрывался вход глубокое подземелье. Старая военная база, перед самой второй Катастрофой оборудованная под научный бункер и функционировавшая до самого недавнего времени. Месяц назад Хлыст подобрал у самой опушки Тихой Рощи умирающего военсталкера. Тот рассказал, что учёных больше нет, а оборудование работает автономно. И многое иное рассказал. По всему выходило, что в Тихой Роще скрывается Колондайк артефактов. Не такой как на стадионе Припяти, поменьше. Хлыст прикинул «за» и «против» и начал готовить рейд. Если хоть половина рассказанного правда, то вся группа сможет завязать со сталкертвом. Будут жить в своё удовольствие в какой-нибудь тёплой и дружелюбной стране до конца дней.
Помимо всего прочего и Хлыст, и Симеон, и сам бармен, активно помогавший в организации этого рейда, узнали об источнике одной из свежих баек. А вспомнив, стали употреблять более подходящее название для бывшей базы и цели похода — Город Бюреров…
— Заканчивай просвещаться, идти пора. — Голос ведущего ворвался в мир таинственных лабораторий, разгуливающих по Зоне толпами кровожадных мутантов и россыпей артефактов. Майк глубоко вздохнул и погасил экран ПДА, с которого читал. Пора, значит пора.
— Тебе что, в жизни всего этого не хватает? — Илья продолжал тихо негодовать. Он давно привык к чтиву своего напарника, но всякий раз, когда видел что именно он читает, выражал свое мнение. — Скучаешь по настоящим подвигам?
— Нет, как ты знаешь. Просто приятно окунуться в мир, где приключения захватывающи и прекрасно известно, что с главным героем ничего существенного не случится.
— Разве что так.
— Так, старый друг. — Майк за время привычной перепалки, когда давным-давно известны аргументы обоих сторон, успел надеть рюкзак и немного попрыгать. От прыжков его голос приобрёл неровный характер. — Это просто развлечение. Если бы автор описал наше с тобой утро — я бы отложил это чтиво на второй минуте.
Илья рассмеялся и напарники двинулись в путь. Они шли к своей заветной поляне, располагавшейся километрах в пяти на север от НИИ «Агропром». Само по себе название «поляна» было условным. Редколесье, раскинувшееся на месте поля на котором когда-то росло что-то полезное, лишь чуть просторнее, чем в обычном лесу. Место густо утыканное аномалиями. Рядом глубокий овраг, куда иногда скатывались артефакты. Он-то и был целью путешествия. Просто «заветный овраг» — как-то не звучит, «поляна» — гораздо лучше.
Второй день в пути. Вообще-то странно — такое время занимаемое переходами. Вся зона отчуждения имеет километров семьдесят в самом длинном месте. Но это если считать снаружи. Если идти внутри, то, как минимум, в половину больше. Если отмерить пройденные километры по старым, еще до-Катастрофы картам, то напарники должны были быть где-то у Припяти. Но до туда всё ещё далеко, а сквозь ветви полупрозрачных по причине постоянной осени деревьев проглядывает серый бетон «Агропрома».
— Люди снаружи ни черта не знают что тут творится. Они щекочут себе нервы чужими выдумками, а опиши, ну хотя бы и ты, всё как есть на самом деле, стали бы они читать? — Илья вещал медленно и не громко. Его голос странным образом не заглушал шорох листьев и пожухлой травы под ногами. Он говорил, что такое свойство появилось у него после того, как нашел устье «слуховой трубы» — странно не опасной аномалии, которая позволяла слышать на расстоянии в несколько километров. Если источник звука и слушатель находятся в строго определённых точках относительно этой аномалии, то можно спокойно переговариваться, не рискуя быть подслушанными. Голос напарника слышался Майку так, как если бы Илья стоял прямо над ухом, положив подбородок ему на плечо. Таким образом, звуки леса оставались чистыми и не заглушенными.
Когда слепой пёс появился из кустарников и бросился на Майка, это для него не было неожиданностью. Он услышал, как тот оттолкнулся от земли примерно за полсекунды до прыжка. Пятнистая шкура превосходно смазывала очертания летящего тела. Майк знал, что, даже промахнувшись по горлу и ударившись передними лапами в комбез в районе груди, пёс довернёт. Одна из особенностей данного вида. Но недостаток заключался в том, что при некоторой сноровке сталкер не только замечал опасность вовремя. Если не подавал вида до тех пор, пока пёс не начинал разбег, собачка была обречена. Если жертва замечала охотника, в особенности если тот один давала как-то понять об этом, то атака не проводится. Маленькая особенность, помогающая этим дальним потомкам домашних собак выживать в весьма тяжелых условиях — не и меть зрения, но знать когда тебя видят. А если жертва была обманчиво-спокойна, каковым был Майк, то вместо вожделенного сладкого мяса клыки зачастую встречали вороненую сталь. Вместо горячей крови пробовали пороховое пламя. Надеть прыгнувшего пса на ствол «Абакана» не составило большого труда. Майк имел богатую практику. Автомат рявкнул «двоечкой».
— Вот этого в твоих книжках наверняка нет, — прокомментировал Илья победу напарника. Пёс лежал у самых ног Майка. Илья поморщился и отвернулся. Лицезрение судорог цепляющегося за жизнь изуродованного тела не доставляло ему удовольствия. Да и по сторонам стоит поглядеть. — Что там написано насчёт колтунов, которых порой больше, чем просто шерсти? О забавных копошащихся букашках, которых ты только что лишил и еды и дома? Кстати, отошел бы ты подальше.
— Эти блохи не передаются людям. — Майк, напротив, не отводил взгляда. Умирающая собака утратила весь свой зловещий шарм, превратившись в обычную страдающую дворнягу. В грязную и вонючую, это верно, но обычную. Если не вглядываться в морду. Грязно-лиловые бельма всякий раз наводили на мысли о том, а как эти создания вообще ориентируются в пространстве. Ответа не знал никто. На морде и груди шерсть была липкой. Интересно, никак пёсик успел позавтракать?
— Не предаются, ага. Мы в Зоне, забыл? Тут нет ни одного паучка, ни одной травинки, которых можно назвать родственниками тех, что за Периметром. Твоя уверенность не основана ни на чём.
— Противоречие — ведь если обычные блохи передаются человеку, то эти не должны. Сам же сказал — существенно отличаются от тех, что за периметром.
— Ничего подобного. Тут закон простой — если изменения положительные, то они долго не протянут. А если пакостные — то только успевай уворачиваться. Отдвинься, прошу тебя, а не то больше не одолжу спальник.
— Ну вот, сразу угрозы.
За время дружеской беседы напарники уделяли собаке куда меньше времени, чем окружающему лесу. Всё было тихо. Если охотник и не был один, то остальные затаились. Майк часто думал, что причиной столь частых, беспредметных и продолжительных разговоров является давящая тишина. Нет, шорохи, ветер и редкие раскаты грома, которому плевать на время года, были на месте. Просто чего-то не хватало. Жизни, надо полагать. Не этой, больной и извращенной до такой степени, что перестаешь верить в слова типа «естественный отбор» или «мутация». Простой, нормальной жизни не хватает в странном месте под названием Зона.
Как-то Майку пришла в голову ассоциация, что Зона для окружающего мира является чем-то вроде венерического заболевания. Неприятно, порой болезненно и даже унизительно, но
