ними.

Крики толпы отступили перед неистовым огнем, но затем вновь появились. Нечеловеческий рёв, звеневший в ушах Джесси, был сильнее боли от тающей и сплавляющейся с кожей нейлоновой веревки на запястьях. Она почувствовала суматоху за пределами пламени, было жаль, что она не могла этого видеть. Джесси больше не ощущала жара, кроме как в груди, но даже там стало легче, стоило ей замедлить дыхание.

Она запрокинула голову, чтобы посмотреть на окрашенные в белый цвет балки потолка, смутно вспоминая, как разглядывала их, упав на спину, играя в волейбол, а затем закрыла глаза.

Оно прорвалось сквозь стену прямо как Kool-Aid Man[28], только еще ужасней.

«И это вовсе не поэтическая метафора,» — признал Грэф, пытаясь освободиться от связывающей его веревки. Расплавленная она тянулась как теплая ириска — «вновь сравнение не ради красного словца» — но не рвалась, точнее, недостаточно быстро рвалась. Таща за спиной столб, он стремглав бросился сквозь пламя в толпу, наклонился и крутанулся вокруг, чтобы отогнать любого, кто захочет его остановить, а затем на полной скорости побежал назад, врезаясь концом столба в стену с такой силой, что удар эхом отозвался в плечах, но запястья все же освободились от сковывающей их веревки. Грэф выпрямился, сбросил оковы и рванул в костер к Джесси. Некогда было останавливаться, чтобы восхититься безжалостной точностью, с которой Оно расправлялось с деревенщинами, одним за другим, наполняя воздух звуками рвущейся одежды и плоти и криками бесчисленных жертв.

Он слепо нырнул в окружающий Джесси ад, пытаясь быстро на ощупь найти девушку. К тому моменту, как он обнаружил ее на разрушенной груде бревен, его сердце уже остановилось бы, будь Грэф человеком. Он с легкостью освободил девушку: веревка, расплавившаяся на запястьях, спала в костер, но чудесным образом не загорелась. Одежда и волосы Джесси были опалены, на левой щеке выжжена красная полоса. Девушка еще дышала, медленно, с предсмертными хрипами, но все же уверенно. Если бы пришлось, он бы… сделал все необходимое.

Эта мысль парализовала Грэфа всего на секунду, но этого было бы достаточно, чтобы кто-то успел сбить его с ног. Он вскочил на ноги, прижимая Джесси к груди, словно спящего ребёнка, и повернулся, встречаясь лицом к лицу с женой шерифа. Она поджала свои тонкие губы, искривившиеся от злости и, замахнувшись Библией, ударила ею Грэфа.

— Прочь с дороги, леди, — прорычал он, оскалившись, но прежде чем успел напасть на неё, одна из длинных, покрытых шипами лап монстра устремилась в её сторону. Оно схватило женщину своей огромной лапой и сжимало, пока та не перестала кричать, и нижняя часть тела Марджори не упала на пол отдельно от головы, а все остальное осталось в лапе чудовища.

Хотя Грэф и чувствовал нечто вроде родства с монстром в этот момент, он вовсе не собирался оставаться, чтобы посмотреть, не испытывает ли Оно те же чувства. Он рванул к дверям быстрее, чем вопящие и бегающие вокруг него жители смогли это заметить, хотя вряд ли кто-либо попытался бы остановить его. Оно в царящей суматохе с ревом топало за ним, нанизывая людей на свои когти и отбрасывая их в сторону.

При таком количестве жертв, истерично бегающих по кругу, Оно замешкалось, что позволило им сбежать. Грэф крепче обнял Джесси и прибавил ходу, даже его сверхъестественно крепкие мышцы уставали от напряжения. Проносясь по Пинансу, он надеялся, что угадал обратную дорогу. Нет ничего хуже, чем так быстро заблудиться.

Монстр больше не преследовал их, когда Грэф добрался до подъездной дороги дома Джесси. К счастью, не было и обезумевшей толпы. Но все-таки стоит принять меры предосторожности. Как сказала Джесси? Нужно заколотить окна? Ага, сильно поможет с рухнувшей стеной на кухне и страстью жителей к пиротехнике. Вместо этого он захватил ружьё, поднимаясь по лестнице и спеша отнести девушку в ванную. Пока наполнялась ванна, Грэф осмотрел степень повреждений. На обожженном лице останется отвратительный шрам, но не было никакой угрозы жизни. Расплавленная веревка спала с запястий вместе с кожей. Туфли сгорели, ступни выглядели просто ужасно, но не настолько ужасно, как могло бы быть. Кожа была покрыта волдырями, желтыми от жидкости внутри, и выжженными белыми пятнами.

Грэф сделал воду прохладней, чтобы Джесси было комфортно: не настолько холодной, чтобы вызвать шок, но и не слишком горячей — достаточной, что бы поддерживать тепло ее тела. Прямо в джинсах и всем остальном он погрузил горящее тело девушки в воду.

Отплевываясь, Джесси резко села, с влажных волос по спине потоком стекала вода. Девушка в панике ловила ртом воздух.

— Тихо, тихо! — вскрикнул Грэф, придержав Джесси за плечи, чтобы она не смогла навредить себе еще больше. — Держу тебя. Держу.

Она дрожала всем телом, стекающие капли воды оставляли чистые дорожки на лице, покрытом сажей. Ее глаза были до смешного огромны, раздраженные и красные от дыма.

— Грэф? — спросила она еле слышным шепотом.

— Да, это я, — он едва успел закончить предложение, когда девушка обвила руками его шею, громко плача, рыдания сотрясали её измученное влажное тело. Грэф успокаивал её ласковыми словами, радуясь, что неестественный жар частично спал. Джесси всё ещё дрожала в его руках как раненое животное, и прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось освободить свои плечи от её пальцев.

Он уговорил девушку лечь в воду, нежно вымыл домашним мылом ее волосы и лицо, шею, руки, а затем нежно коснулся ее ног. Джесси сохраняла молчание, испытывая боль, дрожа все время, пока он не помог ей выбраться из воды и не завернул в огромное количество полотенец. Грэф стянул с девушки джинсы, осторожно освободив ноги, снял покрытую сажей рубашку и лифчик и отнес укутанную в полотенца Джесси в спальню.

Он не знал, когда толпа придет за ними. А так или иначе это случится, но этот номер больше не пройдет. Дерек не сможет и дальше просто поддакивать. Придется убить его, и Грэф надеялся, что это положит конец царствованию террора зверя.

А если не положит, то у них будет еще больше проблем. Может лучше прибегнуть к пыткам? Пытать Дерека, пока он не раскроет все детали своей сделки с монстром: как ему удается управлять им, как его убить… Грэф закрыл глаза, испытывая духовное наслаждение от мысли, что он сделает с хнычущим человечком. Джесси в этих фантазиях не молила о пощаде своего бывшего, а одобряла Грэфа, её кожа была бледна и исцелена, глаза, не моргая, мерцали в лунном свете.

Грэф отогнал прочь эти мысли. Обращение кого-то в вампира — огромная ответственность. Это не то, что ты делаешь после недельного знакомства. Даже если вы застряли с этим человеком в ловушке и вас посещают безумные мысли о чувствах к нему. Это все неожиданный поворот ночных событий вскружил ему голову. Если стресс может вызвать проблемы со здоровьем у людей, то почему то же самое не может произойти и с вампирами? Конечно, не язву или сердечный приступ, но например психическое расстройство. Потому что он явно не в своем уме.

— Есть кто дома? — раздался голос, и Грэф подскочил на кровати возле Джесси. Она потянулась за ним, хватая его за руки, шепча и умоляя его не уходить, но он приложил палец к губам и уложил ее обратно на кровать, укрыв одеялом.

На верху лестницы он схватил ружье и взвел курок.

— Кто там?

— Джун, — ответил голос, и Грэф перестал притворяться человеком.

— Стоило бы застрелить тебя на месте, — сказал он, подняв ружье и прицелившись прямо ей в грудь. — Убирайся и расскажи своим дружкам в баре, что я прикончу каждого ублюдка, появившегося здесь.

Джун не дрогнула даже от внезапного появления вампира, наставившего на неё ружьё.