Как должна выглядеть война, точнее ее самое начало? Огромное поле и два стоящих напротив друг друга войска. Палит солнце, самураи мокнут под своей броней, постепенно теряя разум от жары, духоты, тяжелого оружия и доспехов. На головах военачальников - устрашающих размеров рогатые или ушастые шлемы, такие огромные, словно на плечах этих достойных мужей не голова в способном защитить ее удобном головном уборе, кажется, что там не голова вовсе, а злобный горный дух с распростертыми ручищами - зазеваешься, непременно схватит. Вот какие шлемы.

Кто-то носит на себе бамбуковую дешевую броню, на ком-то - кожа с нашивками, кто-то вынужден жариться под кольчугами и панцирями, и это под палящим японским солнцем!

Две армии, одна напротив другой, между ними - поле раздора, кто его первый пересечет, тот дурак. Дурак или великий воин, о котором еще будут слагать легенды. Судьба покажет, память человеческая донесет до потомков, впрочем, никто не говорит, что кто-то вообще уцелеет после сражения. В Японии и без этих смельчаков полно народа, а бабы исправно рожают. Свято место пусто не бывает, а что более святое, чем воинская слава.

Впрочем, за что воины идут в бой, им не говорят. Служите, значит, служите, те, кто перед тобой - враги, руби или будь зарубленным. За спиной - друзья. Во все времена так было. Так и не иначе.

И вот стоят две армии, а между ними поле непаханое, луга заливные. Стоят и злобно переругиваются друг с другом, поминая уважаемых родителей и особливо все самое срамное и стыдное из их жизни. Руганью ругаются наипоследней, долго готовиться нужно для такого вступления, не одну чашку саке выпить в случайных компаниях, не одного простолюдина поучить хорошим манерам бамбуковой палкой, да заодно у него нужных слов и понабраться.

Все может решить одна меткая фразочка относительно уважаемой мамочки стоящего напротив тебя героя, и желательно шашней этой самой мамочки с какой-нибудь невинной животиной, в результате которой, в смысле переплетения ног, означенный воин и появился на свет. Прости, Господи Иисусе Христе, прости, Будда! В мирное время нипочем такой гнусности не сказал бы, а сейчас можно, сейчас нужно и весьма полезно. Потому как, лишившись ума, озлобленный противник побежит к вам с поднятым мечом и спекшимся мозгом. Побежит, клацая броней, что есть сил, и дай Будда, силы эти оставит во время бега, потому что броня на нем тяжелая, и оружие тяжелое, а если он, горячая головушка, еще и умудрится воспользоваться здоровенным мечом тати, что иногда в человеческий рост размером отливается, считайте, что до вас добежит полутруп. Жара-то нешуточная, утки в воздухе зажариваются, не то что одетый в броню самурай, который яко краб между двух пластин железных сварится и, не добежав до вас, рухнет.

То-то облегчение для служивого человека видеть, как обессиленный противник, добежав до цели, не то что мечом рубануть, 'мяу' сказать не может. Спасибо, Будда, спасибо, Иисус, научили, надоумили. Спасибо! Благодетели!..

Поэтому выдержка, острый язык и знание оскорблений на войне ой как приветствуются, с таким оружием можно без особого труда победу одержать.

После того как самые отчаянные глупцы с мест сорвутся и огребут на свои плечи все возможные проблемы, можно и за дело приниматься, рубить или становиться обрубком.

А там лучники бьют на расстояние, их прикрывают пешие воины со щитами, прорывается конница, и вот уже авангард неприятеля смят и можно по трупам добраться до вторых укреплений, третьих. Авангард - это ерунда, кто же нормальных людей в авангард ставит, впереди - всякий сброд из недавно нанятых ронинов, которых можно терять бессчетно, все сюрпризы в середине, но до нее попробуй добраться.

Мелькают мечи, флажки на спинах воинов, хорошо, если бы на стороне одного даймё бились самураи в единой утвержденной свыше форме, чтобы завсегда видеть, где свои, а где чужие. Хорошо пожелать, только как сделать? Когда, может, в последний момент подойдет союзник и встанет рядом с тобой плечом к плечу, выставив своих самураев. Флажки - не такое дорогое удовольствие, как новая форма! Да и зачем смертникам форма - только портить.

К тому же союзники - дело известное, если не предали в первом же бою, считай повезло, и боги, каким бы ты ни молился, к тебе благоволят. Зачем самураям-союзникам такая же форма, как у твоих самураев, когда союзник с тобой ровно столько, сколько ему выгодно, или, если быть еще более точным, пока ему не поступило более выгодное предложение.

Союзник, он же заляжет на доверенной ему позиции, а потом вдруг точно ошалел, разворачивается на 180 градусов и бьет уже по тебе. Красота! Это значит, к нему во время боя пришло предложение спешно перейти на сторону твоего врага, и для подтверждения своего добровольного желания сотрудничать он теперь за твоей головой горазд охотиться. За союзниками следует наблюдать особо и при первом же подозрении в измене изничтожать нещадно.

Впрочем, изничтожишь его, как же, противник, он, как и ты, не пальцем деланный, не в мешке для мусора выношенный, сам норовит тебя первым в измене изобличить, да и покарать по всем правилам военного времени.

Поэтому во все времена союзников не допускают до охраны святая святых, например, замка, который за всеми этими линиями обороны стоит запрятанным, или до штаба - шатра, где военный совет стратегию разрабатывает.

Не такую войну вел наследник Тайку Хидэёри с сегунатом. Да и где ему и его союзникам выйти в открытом бою против многомиллионной армии самого Токугава-но Иэясу? Единственное, чем мог насолить своим врагам Хидэёри, были внезапные нападения самураев на деревни союзников Токугава, где они под видом обыкновенных разбойников отбирали у крестьян рис и вообще все, что найдут.

Во всех случаях схема была приблизительно одинаковая: нападали глубокой ночью, когда народ видит десятые сны, все воины в черной одежде, голова, лицо и кисти рук замотаны черной материей, чтобы в темноте быть совершенно невидимыми. Отряды появлялись неожиданно и достаточно быстро. Буквально под покровом ночи сошли с гор, держа в поводу лошадей с завязанными мордами, чтобы не ржали, тихо вошли в деревню, собака гавкнула, хрясь - собака-то еще, может, и стоит на ногах, а голова ее в канаве брехать на чужих людей пытается, только у нее что-то не шибко получается.

В деревне первым делом отыскать самый большой дом. Если деревня бедная, дом с оградой - это дом старосты, если богатая, можно, конечно, нарваться и на охрану, но это когда у командира отряда головы на плечах нет, и он не может заранее людишек подослать, носом покрутить, разузнать да выведать, что и где находится.

Отыскали дом старосты, а дальше уже все проще, чем рыбу сырую в соус макать да есть, ведь у него, у старосты, завсегда ключи от амбара или подпола имеются. И где что можно взять, он знает, главное, посильнее напугать, посулить детей порубить, над женой надругаться, самого рук, ног лишить, он и сдаст хозяйское добро.

Другой вариант - не только получить прибыль, противника оставить без прибытка, но еще и поссорить между собой врагов. Раздобываешь форму самураев одного даймё, надеваешь их на своих людей и посылаешь аккурат к его соседу, где эту форму отлично знают. Дальше все обычно: отобрать все, что можно отобрать, поубивать или покалечить, кто будет поперек дороги вылазить, и в горы.

Крестьяне, ясное дело, тут же к своему даймё в ноги кинутся, мол, спасите, сосед ваш последнего ума лишился, на прямой грабеж пошел. Пусть гневные петиции шлет ни в чем не повинному соседу, пусть злится. А вы тем временем отыщите форму его самураев, опять же наденьте на своих людей и прямехонько спровадьте их к его соседу, как бы в ответ на оскорбление. А там не долго ждать, что они и сами сцепятся.