Если великий воин 'Змеи' - сам Тайку, я никогда не сумею раскрыть этот заговор. Кто я и кто Тайку? Муравей против военного диктатора, которого боялся весь мир. Могу ли я что-нибудь сделать в этой ситуации? Нет. Если я буду ожидать, что ситуация каким-то образом разрешится сама, я ничего не достигну, и Кияма заберет мою жизнь раньше. Остается одно - убить Кияма'.

Даймё стоял к секретарю спиной, не ожидая удара. Впрочем, еще несколько дней назад старый Такеси был вынужден признать, что никакого удара самозванцу он нанести и не сможет.

Это саке заставило его хвастаться, будто бы его левая рука не менее сильна, нежели правая. На самом деле Такеси хоть и приучил левую руку держать меч, но тренировался редко, и решись он сейчас наброситься на князя, тот успел бы спастись, а то и прибить напавшего на него слугу.

За спиной секретаря послышался шорох раздвигающихся сёдзи, и служанка Хана внесла поднос бон с уже поставленными на него бутылочками саке и чашечками. Поклонившись спине князя, девушка поставила бон перед подушкой Кияма и вышла за угощениями.

Не веря своей удаче, Такеси извлек из-за широкого пояса крошечную коробочку с ядом и подсыпал его в чашку Кияма. Конечно, господина следовало предать суду или хотя бы зарубить мечом, но... что поделаешь, когда в доме заводится крыса, тут уж не до церемоний. Проклятую тварь придется отравить.

В замке, в который переселились Осиба и Юкки, был устроен показательный бой, на который Осиба велела пригласить не профессиональных борцов, а крестьянских сыновей и юношей, служащих носильщиками паланкинов. Привыкшая наблюдать простонародные бои с ранней юности, жена Дзатаки отлично понимала преимущество боев, проводимых простыми, но сильными и горячими парнями перед обученными воинами.

Самураи слишком много тренировались, от чего их движения были преимущественно однотипными и быстро надоедали взыскательной Осибе. В то время как напоенные для такого случая саке деревенские парни умели бить смачно, быстро становились жестокими и неотвратимыми. Правда, и бились они, что называется, до первой крови, пугаясь содеянного и мгновенно трезвея.

Перед боем госпожа угощала борцов доброй порцией саке, чтобы хотя бы ненадолго укротить их плебейский страх. Желая подлить масла в огонь, она обещала победителю огромный, по деревенским меркам, приз, что не могло не распалять задиристых юношей.

Выступать молодые люди должны были в одних набедренных повязках с волосами, заплетенными в косу или зажатыми в высокий хвост. Желая удивить Юкки, Осиба специально велела расположить их подушки как можно ближе к настилу, на котором должно было происходить сражение. Здесь можно было не только отчетливо видеть каждый удар, но и чувствовать запах юных разгоряченных тел. Этот запах будоражил воображение Осибы, заставляя сердце выпрыгивать из груди, а глаза сиять веселым пламенем. Правда, было и другое: от чрезмерных усилий молодые люди обычно начинали подпускать ветры, и иногда весьма даже зловонные, но это даже добавляло некоторой животной сути драке, делало ее до отвращения подлинной.

Юкки села на свою подушку, положив красивую головку на руку матери и готовая уснуть в любую минуту. Как обычно, ее мысли витали совершенно в других небесах.

- Не спи, моя принцессочка. Только не спи, - потормошила дочку Осиба. - Скоро, очень скоро ты очнешься, и я уже никогда и никуда не отпущу тебя, моя дорогая.

За ними устраивались придворные дамы и замковые слуги. Возле Осибы и Юкки встали два самурая, в обязанности которых входила защита госпож от возможного нападения со стороны импровизированного ринга. Как-никак пьяные, разгоряченные боем простолюдины могли наделать глупостей. Поэтому в задачу стражи входило, чтобы эти глупости не стали непоправимыми.

С каменными лицами стража уселась на подушки, молчаливые и готовые сокрушить любого, кто только попробует посягнуть на жизнь, честь или здоровье хозяйки замка и ее дочери.

Гонг возвестил о начале боя, и церемониймейстер вызвал на ринг первую пару борцов, один из которых был крестьянским сыном из ближайшей деревни, грузный и весьма толстый юноша, на две головы выше любого воина замковой стражи, его живот свисал много ниже набедренной повязки, отчего создавалось впечатление, будто бы он голый.

При виде великана начальник стражи послал к Осибе еще двоих стражников и посадил пару лучников в отдалении, на случай крайней надобности.

Осиба пожирала глазами массивное молодое тело, больше похожее на тело какого-то животного или бога, нежели на тело юноши. Расхваливая бойцов, церемониймейстер сообщал о том, что силач помогал отцу и односельчанам таскать мешки с зерном, для чего его нередко брали у родителей торговцы. Лицо парня было преглупое, с двойным подбородком, к тому же оно лоснилось, поблескивая в свете зажженных фонарей, отчего имело сходство с подгорелой лепешкой. Его умственные способности, а точнее их полное отсутствие, было еще больше заметно, потому что здоровяк постоянно улыбался, кивая всем и каждому, точно китайская кукла.

Ноги были длинными, мощными и одновременно с тем кривыми, задница походила на две подушки и отчего-то была прыщавой. Противником ему поставили юношу среднего, если не сказать низкого роста с заметным рельефом мышц и темной кожей, как это бывает у крестьян, принужденных день-деньской работать в поле. Ноги молодого человека были короткими, но вполне крепкими, кроме того, он казался шустрым и смелым. Набедренная повязка была завязана достаточно туго, так что Осиба невольно то и дело бросала заинтересованные взгляды, пытаясь представить себе спрятанное под узкую тряпку хозяйство молодого борца.

Зная пристрастия своей хозяйки, пару раз во время проводимых в замке представлений хитрый церемониймейстер подговаривал борцов срывать друг с друга набедренные повязки, чем несказанно веселил зал.

'Может, устроить закрытый поединок вообще без набедренных повязок? - подумала было Осиба, но тут же спохватилась. - Во время боя мужчины редко возбуждаются настолько, чтобы на их жезлы было приятно посмотреть'.

Новый удар гонга возвестил о начале сражения. Борцы разошлись по углам, и затем с диким криком верзила полетел в сторону своего противника, намереваясь смять его первым же ударом. Тот только и успел, что отскочить, позволяя толстяку растянуться на ринге, и как только жирдяй грохнулся на пол, произведя невообразимый шум, бросился ему на спину и, схватив за волосы, начал стучать головой великана об пол.

Несколько мощных ударов отозвались сладкой болью внизу живота Осибы, она поглядела на Юкки и обомлела: личико девочки порозовело, глаза не могли оторваться от картины избиения.

И тут Юкки засмеялась, возбужденно обнимая мать и показывая в сторону расквашенного носа верзилы.

- Ты видишь?! Ты понимаешь?! - Осиба прижала к себе девочку, но та со смехом отстранилась от нее, боясь упустить хоть что-нибудь.

Церемониймейстер дал сигнал к прекращению боя, поднимая противников и раскрывая алый веер