помогали всем, чем могли, но только «своим», порой отказываясь отдавать продукты «чужим» отрядам. Сохранился замечательный документ — обращение, которое староста («старшина») белорусской деревни Новоселки Тимофей Зим и 23 крестьянина направили 27 августа 1943 года командованию партизанской бригады «Народный мститель»:

«Просим командование указанной бригады о том, что отряд имени Котовского вырос среди населения деревни Новоселок, а поэтому желаем и впредь помогать отряду имени Котовского, но ни какому-либо другому. Просим наше желание удовлетворить. К сему подписуемся».

Партизанские отряды, как правило, предпочитали нападать на полицейских или бойцов коллаборационистских формирований, прекрасно понимая, что это гораздо более легкая добыча, чем немецкие гарнизоны, и тем паче — части регулярной немецкой армии. В Москве же были заинтересованы, чтобы партизаны в первую очередь боролись против немцев, вынуждая их снимать с фронта дополнительные соединения для проведения карательных операций. В августе 1942 года представитель Центрального штаба партизанского движения в районе Витебск — Полоцк — Орша Сикорский докладывал Пономаренко:

«…наши командиры болеют одной плохой и нездоровой болезнью. Это боязнь, что при нападении на эти (немецкие. — Б. С.) гарнизоны партизанские отряды будут нести больше потерь. В частности, это относится к командирам бригад тт. Короткину и Фалалееву.

Характерный случай произошел в бригаде т. Короткина 22 июля при столкновении с немцами был убит один партизан… целый день, начиная от руководства и кончая партизанами, были разговоры о нем. Если и нападут, то уж после этого будут отдыхать месяц и разговаривать полтора (бригады Дьячкова, разгром станции Бычиха).

Или другой вопрос. Наши товарищи поставили перед собой первую задачу — это борьбу с изменниками Родины, полицейскими, бургомистрами и другой нечистью. Я не хочу сказать, что с этими предателями не надо вести борьбы, это будет неправильно, но это не главная задача.

Главная задача и первоочередная — это борьба с немецкими оккупантами, а у нас получается наоборот. А когда проанализируешь последние указания и распоряжения германских оккупационных властей, то ясно видно, что им это и надо, чтобы партизанские отряды вели борьбу не с их войсками, а с полицейскими отрядами. В то время, когда мы можем и должны будем повести по отношению к полицейским работу, — это ставка на разложение их.

Изучая некоторые полицейские отряды… чувствуешь, что у них сейчас состояние неуверенности в победе германского оружия, но, боясь того, что партизаны их расстреляют, боятся переходить на их сторону.

Имеют место несколько фактов, когда из отдельных полицейских отрядов добровольно несколько полицейских перешло на сторону партизан, то с других отрядов подсылают детей, старух узнать, что партизаны с ними сделали.

23 июля был случай в бригаде т. Фалалеева, когда начальник полицейского Езерищенского отряда Ананьев вместе с бургомистром волости Новиковым и еще тремя полицейскими на полуторке с двумя ручными пулеметами, автоматом и винтовками приехали в отряд и сдались».

Сикорский приказал командирам бригад и отрядов «взяться активней за борьбу с оккупантами и перестать отсиживаться в лесах». При этом он признавал, что без поставок боеприпасов из центра всерьез активизировать операции вряд ли удастся.

Приток пополнения в отряды порой ограничивался не только нехваткой оружия, но и действиями самих партизан, иной раз не слишком хорошо обращавшихся с местными жителями.

Случаи мародерства со стороны партизан зафиксированы во многих документах. Так, командир действовавшей в Могилевской области Белоруссии 13-й партизанской бригады майор Мазур в итоговом донесении рассказал о неприглядных событиях, которые произошли весной 1942 года:

За все это они и поплатились:

«Так, например, командир партизанского отряда Юрковец был снят с должности… и переведен в рядовые… Особым отделом были вскрыты две группы в партизанском отряде, где командиром был Рудой, комиссаром Изох, которые имели цель уничтожить руководство отряда и перейти в другие отряды. Это было вызвано тем, что командование занималось пьянкой, самоснабжением и не проводило боевых операций. Тех партизан, которые выступали на собраниях с критикой командования, сажали под арест. Об этом случае было доложено Кличевскому подпольному райкому. 3 мая 1942 года состоялось заседание райкома, на котором командир отряда Рудой был снят, как не справившийся с работой. На должность командира отряда был назначен я (до этого — начальник РО НКВД и Особого отдела)».

Характерно, что комиссар проштрафившегося отряда Игнат Зиновьевич Изох никаким дисциплинарным взысканиям не подвергся и в дальнейшем возглавил 277-ю бригаду, действовавшую в том же Кличевском районе. 28 июня 1944 года, имея в своих рядах 1399 человек, 277-я бригада благополучно соединилась с частями Красной Армии. Согласно итоговому донесению Изоха, в рядах бригады сражалось 595 бывших полицейских, которые после перехода к партизанам «активно боролись с немецко-фашистскими захватчиками»..

Люди в партизанских отрядах попадались самые разные, в том числе с весьма темным прошлым или успевшие запятнать себя преступлениями на службе у немцев. Склоки между командирами, бессудные расстрелы, дутые дела о шпионаже были обычным явлением.

1 октября 1942 года комиссар партизанской бригады Е. А. Козлов написал П. К. Пономаренко донос на своего комбрига полковника Аркадия Яковлевича Марченко:

«Астрейко (командир одного из отрядов в бригаде. — Б. С.), помощник начальника полиции в Трудах (зимой), по достоверным источникам, расстреливал евреев (подтверждено т. Лапенко, комиссар бригады, капитан Мещеряков — командир отряда нашей бригады, которые зимой жили исключительно подпольно и до конца остались преданными своей Родине), однако пользуется огромным авторитетом у Марченко. Это видно из того, что Марченко дважды назначал Астрейко командиром партизанских бригад, Станкевича и своей, когда сам Марченко ушел на пост командующего Полоцкой зоной. Благодаря вмешательству в это дело обкома (Витебского) и штаба Астрейко к командованию бригадой был недопущен… Слово «расстрел» глубоко укоренилось в сознании большинства бойцов бригады. Внедрено оно со стороны Марченко и Астрейко».

Всего через несколько дней, 6 октября, Козлов вместе с Лапенко и несколькими другими партизанскими руководителями погиб в авиационной катастрофе. Марченко, находившийся в том же самолете, чудом уцелел, отделавшись переломами ног. Опасные свидетели, способные уличить его и Астрейко в бессудных расстрелах и службе немцам, погибли, и доносу, который перед отлетом Козлов успел вручить Пономаренко, так и не был дан ход. Астрейко и Марченко благополучно довоевали до конца войны.

Много лет спустя, 24 мая 1974 года, Марченко писал Пономаренко, поздравляя с 30-летием изгнания немцев из Белоруссии и напоминая о своих партизанских заслугах:

«Мы вместе и при Вашей помощи из Полотчины спасли в 1942—43 годах сотни тысяч наших людей, детей, стариков, первые партии по Вашему заданию выводил и доказал, что это можно делать, и мы делали. В апреле 43-го года по Вашему заданию о предоставлении данных о формировании немецкой армии на