– Господи, что же все это значит? Дети тут ни при чем. Вчера вечером второго глаза не было, а школьники пройдут здесь не раньше чем через час.
– Видно, дьявол вмешался, - сказал Дайсон. - Конечно, напрашивается вывод, что эти чертовы миндалевидные глаза того же происхождения, что и фигуры, выложенные из наконечников стрел, а что это значит - сказать трудно. Мне придется несколько обуздать свое воображение, иначе можно свихнуться. Воген, - продолжал он, когда они отошли от стены, - не обратили ли вы внимание на одно очень любопытное обстоятельство?
– На какое? - несколько испуганно спросил Воген.
– А вот какое. Нам известно, что знаки Шеренг, Чаши, Пирамиды и Полумесяца были выложены ночью. Возможно, они предназначались для тех, кто способен видеть ночью. То же самое относится и к глазам, изображенным на стене.
– Не улавливаю.
– Дело вот в чем. Сейчас ночи темные и небо затянуто облаками, во всяком случае, так было все время, пока я здесь, к тому же деревья затеняют эту стену даже в лунную ночь.
– Что же из этого следует?
– Меня поразило вот что. Каким необыкновенно острым зрением должны обладать эти существа, кто бы она ни были, чтобы выложить ночью сложные фигуры из наконечников стрел в затемненном месте да еще нарисовать глаза на стене без единой неверно проведенной линии.
– Мне доводилось слышать о людях, сидевших долгие годы в тюрьме, они обретали способность видеть в темноте, - сказал Воген.
– Да, - подтвердил Дайсон, - был такой аббат в книге 'Граф Монте-Кристо'. Но в нашем случае это особое обстоятельство.
Глава 3
– Кто тот пожилой человек, который приподнял шляпу, приветствуя вас? - спросил Дайсон, когда они оказались у дорожки, ведущей к дому.
– Старый Тревор. Он совсем убит горем, бедный старик.
– Кто этот Тревор?
– Разве вы не помните? В тот день, когда я приехал к вам домой в Лондон, я рассказал вам историю о девушке по имени Анни Тревор, которая исчезла при загадочных обстоятельствах примерно пять недель назад. Так это ее отец.
– Да, припоминаю. По правде говоря, я начисто позабыл об этом. Так ничего и не слышно о девушке?
– Ничего. Полиция оказалась бессильной раскрыть тайну.
– Боюсь, что тогда я не обратил должного внимания на детали вашего рассказа. Каким путем должна была пройти Анни?
– Она ушла по тропинке, которая ведет через эти холмы; по прямой ей надо было пройти примерно мили три.
– Мимо той небольшой деревушка, которую я видел вчера?
– Вы имеете в виду Крессисейллог? Нет, та, другая, расположена дальше к северу.
– Мне не приходилось бывать в той стороне.
Они вошли в дом, и Дайсон уединился в своей комнате, всецело отдавшись одолевавшим его сомнениям. У него между тем росло подозрение, которое в течение какого-то времени сковывало его мозг, подозрение смутное и фантастичное, никак не обретавшее законченной формы. Он сидел у открытого окна, смотрел на долину и видел, словно на картине, извилистое русло ручья, серый каменный мост и раскинувшиеся вокруг холмы, все замерло, ни ветерка, который оживил бы таинственные, словно повисшие на склонах леса; закатное солнце окрашивало в теплые тона заросли папоротника; внизу от ручья поднимался редкий туман чистого белого цвета. Дайсон наблюдал из окна, как день начинал меркнуть; огромные, похожие на бастионы силуэты холмов призрачно вырисовывались на фоне неба, леса потемнели, в них сгустились тени; теперь овладевшая им фантазия вовсе не казалась ему невозможной. Остаток вечера Дайсон был задумчив, едва внимал тому, что говорил ему Воген. В холле он задержался на мгновение со свечой в руках, прежде чем пожелать своему другу спокойной ночи.
– Мне нужно как следует выспаться, - сказал он. - Завтра предстоит потрудиться.
– Будете писать?
– Нет. Собираюсь взглянуть на Чашу.
– На чашу? Если вы имеете в виду чашу для пунша, то она в целости и сохранности, находится в ларце.
– Нет, я говорю не о чаше для пунша. Поверьте, вашему столовому серебру ничто не грозит. Не стану беспокоить вас разными предположениями. Скоро мы, по всей вероятности, будем располагать чем-то более конкретным, чем предположения: Спокойной ночи, Воген.
На следующее утро после завтрака Дайсон пустился в путь. Проходя вдоль стены сада, он увидел, что теперь на ней уже восемь странных миндалевидных глаз.
– Еще шесть дней, - сказал сам себе Дайсон. Однако, хорошенько все обдумав, решил обуздать свою фантазию, хотя был убежден, что теперь он на верном пути. Он шел сквозь густые тени леса и наконец вышел на голый склон холма; он все выше и выше взбирался по скользкому дерну, забирая при этом к северу и следуя указаниям, которыми напутствовал его Воген. Дайсон подымался вверх, словно подымался над миром человеческих страстен и привычных понятий. Справа виднелся край сада, слабый голубоватый дымок вился столбом - там приютилась деревушка, откуда дети бегали в школу, и дымок этот был единственным признаком жизни, поскольку лес скрывал и заслонял старый дом Вогена. Достигнув вершины холма, Дайсон в первый раз почувствовал, до чего глухие и странные эти места, голые, лишь серое небо и серый холм. Плоская вершина, казалось, растворялась вдали; на севере виднелся туманный силуэт горы с голубой вершиной. Наконец Дайсон набрел на едва заметную тропинку, по ней, вероятно, прошла исчезнувшая Анни Тревор. Он двинулся по тропинке, петлявшей по голому склону холма, и наткнулся на выходы огромных скал известняка, мрачных и уродливых, словно идолы южных морей. Вдруг Дайсон застыл: он нашел то, что искал, - углубление в виде правильного круга, напоминавшее римский амфитеатр, в окружении известняковых скал, образовывавших подобие зубчатой стены. Дайсон обошел вокруг впадины, внимательно осмотрел большие камни, затем отправился обратно.
'Это более чем любопытно, - подумал он про себя. - Чаша обнаружена, но где находится Пирамида?'
– Мой дорогой Воген, - сказал он, вернувшись домой, - я нашел Чашу, но больше ничего сейчас рассказывать не стану. Впереди у нас шесть дней бездействия; пока что ничего предпринимать нельзя.
Глава 4
– Я только что обошел сад, - сказал как-то утром Воген, - считал там эти дьявольские глаза, сейчас их уже четырнадцать. Ради бога, Дайсон, объясните мне, что все это значит.
