сразу же отметил удобные кресла и дубовый стол, где нас ждали трубки и бутылки.
Мистер Джонс набил трубку и жестом пригласил меня последовать его примеру.
– Голландский табак, - сказал он. И хитро подмигнув, добавил: - Контрабандный!
На нем был синий жакет и широкий галстук в красный горошек - мужчина из добрых времен королевы Виктории. Его серые глаза с золотыми блестками смеялись, а светлая бородка подрагивала, будто под лаской ветерка.
«Где я мог его видеть?» - спросил я сам себя. И тут же воскликнул:
– Диккенс! Чарльз Диккенс!
Он поклонился, глаза его смеялись…
– Я очень люблю Диккенса, - сказал он. - Книги его для меня словно молитвенник. Когда вы пришли, я перечитывал «Николаса Никльби». Ту сцену. Когда он, мучимый голодом, принимает приглашение отведать за столом почтенного мистера Краммла пудинг с говяжьим филе. Пудинг с говяжьим филе очень вкусен, и вы насладитесь им у Эрроусмитов.
Мы несколько минут курили в полном молчании.
– Итак, вы станете мистером Джонсом, - сказал хозяин дома, хотя и не задал ни единого вопроса. - Довольно… давно, прошу прощения за неточность и истинность этого выражения, давно, как говорят те, кто считает время, кто-то другой поступил также. Он не смог справиться со скукой и, чтобы победить ее, попытался слиться с мудростью Мира, желая творить… скажем, чудеса, хотя и этот термин не точен. Мне пришлось вернуться…
И тут я заметил, что кольца дыма, которые пускал к потолку мистер Джонс, были плотнее, чем очертания его лица.
Бородка расплылась дымком; глаза погасли, хотя улыбка еще оставалась.
Еще несколько секунд улыбка продолжала лучиться радостью - я подумал о чеширском коте из «Алисы в Стране Чудес».
Я остался наедине с креслами, трубками, контрабандным табаком и бутылками.
Я налил себе стаканчик зеленого шартреза.
Напиток монахов… Ах!.. Я засмеялся - удовольствие от выпитого стало вдвое большим.
В зеркалах отражался не образ Диккенса, а мой привычный облик.
Однако, домработница, которая орудует метлой на Стерндейл-стрит, начинает свой день с любезных слов: «Здравствуйте, мистер Джонс» - и, похоже, не замечает, что произошла замена личностей или облика.
Я в ладах с ней, разговор с этой особой таит множество неожиданностей. Она очень злится на королев и принцесс.
– Негодяйки, мне хотелось бы видеть их в аду! - повторяет она.
И предрекает им муки, самыми оригинальными из которых является вечно раскаленный добела кол.
– Если бы я могла подсказать это дьяволу! - вздыхает она.
Каждый вторник мои соседи Эрроусмиты шумно встречают меня: «Здравствуйте, мистер Джонс!» - и на ужин я наслаждаюсь пудингом с говяжьим филе. Он так хорош, что я неизменно прошу вторую порцию.
Лавочник с Болингброк-роуд, у которого я покупаю голландский табак, неизменно повторяет и подмигивает с понимающим видом:
– Здравствуйте, мистер Джонс. Сегодня у меня самый лучший, но на будущей неделе он может немного подорожать…
По вечерам в «Мелроуз Клаб» я сражаюсь в шашки с доктором Тирром, а время от времени сажусь за партию в криббедж с полковником Мэддоном…
И далеко не всегда выигрываю…
Как говорится в одной французской песне, несколько месяцев бывшей в моде, «могущество мое огромно».
Конечно, я мог бы обрушить Гималаи на землю Англии и стереть с лица земли Кент, Суррей, Миддлсекс и прочие графства. Мог бы разрезать солнце напополам и луну на четвертушки.
Но я даже не думаю о подобных детских шалостях.
Я знаю, что я дьявол, и этого мне достаточно.
Роберт Блох Психо
1
Он услышал шум, и страх, словно разряд тока, пронесся по телу. Звук был глухой, как будто кто-то стучал по оконному стеклу.
Норман Бейтс судорожно поднял голову, привстал, и книга выскользнула из рук, ударившись о тучные ляжки. Затем он осознал, что это просто вечерний дождь, просто дождевые капли, стучащие по окну гостиной.
Норман не заметил, как начался дождь и наступили сумерки. Однако в комнате стало довольно темно, и он потянулся к лампе, прежде чем продолжить чтение.
Это была старая настольная лампа, принадлежащая к распространенному когда-то типу, с разрисованным стеклянным абажуром и бисерной бахромой. Она стояла в гостиной с незапамятных времен, и Мама наотрез отказалась избавиться от нее. Да Норман на самом деле и не хотел этого: он прожил здесь все свои сорок лет, и в старых, привычных вещах, окружавших его с детства, было что-то приятное, успокаивающее. Здесь, внутри дома, жизнь текла по установленному некогда порядку, все перемены происходили там, за окном. И по большей части в этих переменах для него таилось что-то угрожающее.
Например, представим себе, что он решил бы выйти на улицу? Сейчас он, возможно, стоял бы посередине пустынной дороги или даже в болоте, где его застал бы дождь, и что тогда? Он бы промок до костей, пришлось бы пробираться домой в полной темноте. От этого можно простудиться и умереть, да и кто уходит из дому, когда уже стемнело? Насколько приятнее сидеть здесь, в гостиной, при свете лампы, с хорошей книгой, чтобы скоротать время.
Свет падал на его жирные щеки, отражался в стеклах очков и заставлял блестеть розовую кожу под редеющими прядями волос песочного цвета, когда он склонился над книгой, чтобы продолжить чтение.
Такая увлекательная книга - неудивительно, что время пролетело незаметно. «Королевство инков», сочинение Виктора В. фон Хагена, никогда раньше Норману не приходилось встречать такого обилия интереснейших фактов. Например, вот это - описание «качуа», победного танца воинов: они образовывали огромный круг, извиваясь и двигаясь словно змеи. Он углубился в чтение: «Ритм для этого танца отбивали на том, что некогда было телом вражеского воина, - с него сдиралась кожа, живот надувался, так что он превращался в барабан, а все тело играло роль резонатора, причем звуки исходили из открытого рта: необычный, но вполне эффективный метод.»
Норман улыбнулся, потом позволил себе расслабиться и поежился, словно зритель, созерцающий страшную сцену в фильме. НЕОБЫЧНЫЙ, НО ВПОЛНЕ ЭФФЕКТИВНЫЙ МЕТОД - да, так оно наверняка и было! Только представьте себе: содрать с человека, возможно еще живого, кожу, а потом надуть живот и бить по нему, словно в барабан! Интересно, как именно они это делали, как обрабатывали и сохраняли плоть мертвеца, чтобы предотвратить разложение? И еще, каким складом мышления надо обладать, чтобы вообще дойти до такой идеи?
