заурчало. Чтож, теперь ясно, почему меня изначально бросили на продуктовый склад. Вовремя я решила вступиться за попранные было права национальных меньшинств на Коралу.

— Пойдем кушать? — предложила я отори. Мой собственный желудок проголосовал обеими руками 'за'. Ранний подъем этого наиважнейшего органа существенно затрудняет жизнь, особенно, если учесть, что мозг встает гораздо позже.

Мы вышли из хатхи вдвоем. Рина тепло поприветствовали собратья по цвету, на меня косились с подозрением. Понимаю, разделяю, ничего хорошего я вам не сделала, зато поглумилась предостаточно, но извиняться не буду!

— Цвет! Прислушайтесь! — заорал во всю свою широкую грудь Рин. Что он еще задумал? Собирается назначить меня любимой женой? Вот так сразу я не согласна! Где конфетно-букетный период и предложение хвоста и сердца?

— Эта отори, — он показал на меня, — с этого времени дня — наша! — счастливо закончил он. Быть любимой женой у одного еще куда ни шло, но у всего стада разом — увольте! Лу прислушались, но их физиономии выражались такой же скептицизм, какой пышным цветом цвел на моем лице.

— Вы видели хвост паоты? — спросил Рин у цвета.

— Ты нашел способ охоты на них? — с надеждой выкрикнул кто-то из толпы. Интуиция осторожно поскреблась остренькими коготочками о позвоночник. Дался Меди этот хвост, за своим бы лучше следил. Вон как мою лодыжку обвивает, цепь живая.

— Не я, она! — торжествующе взревел он, вздергивая мою руку и меня заодно вверх. — Ведь так, Мия? — глядя в эти сияющие надеждой глаза, мне оставалось только неуверенно промямлить:

— Согласна…

Гробовое молчание, а после могучий победный рык из более чем сотни глоток.

Увлеченно поедая незаконную вечернюю добычу и запивая ее местной водичкой, я напряженно размышляла о пользе и вреде лжи. С одной стороны, без хвоста ящерицы у меня вчера не было шансов остаться в живых. Свою 'полезность' любому оторианскому цвету я оценивала трезво, и равнялась она единице. Вроде занятная вещица, но практической пользы от нее никакой. Вроде как бантик сбоку и прилепленное к нему черте что. С другой стороны, моя невинная шутка втянула меня в очередные неприятности, из которых, попав на Коралу, я носа не могу высунуть. Рин тоже отличился — не придумал ничего более умного, как представить меня всему цвету в качестве охотника-аса. Теперь все синенькие ждут от меня минимум по паоте в день!

В очередной раз подавившись от дружеского похлопывания по плечу, и вежливо буркнув витиеватое послание отправиться проведать ежиков в тумане еще одному представителю хвостатого племени, я додумалась до чертовски гениальной идеи! Поговорить со своим мозгом! Мозг выслушал мою просьбу, дочавкал солидным куском мяса и ответил, что хозяйка у него дура, причем набитая. К вечеру он никакого отношения не имеет, ибо уже спал к тому времени (наглая ложь), и пожелал мне распутать ситуацию с наименьшими потерями. Для отори. На мне он поставил крест. Хорошо не закопал под могильную плиту!

Утопление тонущих, дело рук самих тонущих. Раз так, займемся водными процедурами. По пути на озеро мне пришлось несколько раз дать словесное описание ежиков и пару раз нарисовать путь к местности, где они водятся. Может, от меня отстанут и дадут спокойно привести себя в порядок?! Мир большой, а уединиться негде. Эта открытая ранним утром истина получила доказательство через пять минут. Пока я плавала и ныряла, стараясь отыскать малейшие намеки на присутствие под водой ящериц, на берегу собралась небольшая толпа, на разные лады выкрикивающая мое имя. Пришлось прекращать занятия дайвингом, все равно вода сегодня мутная (кто-то до меня недавно активно плескался) и ничего не видно уже в тридцати сантиметрах от носа.

Увидев меня, точнее мою голову над поверхностью воды, отори облегченно выдохнули, захлопали в ладоши и заулюлюкали.

— Что ты делала? — полюбопытствовал Рин, протягивая мне руку. Я отплыла подальше, туда, где вода доходила до подбородка. Необязательно им знать, что на мне, кроме естественного кожного и волосяного покрова ничего нет!

— Паот искала! — буркнула я. Раздражение, концентрирующееся вокруг меня, кипятило воду, да и сама я была похожа на чайник, у которого давно сорвало свисток, а хозяин, как сидел в наушниках, так и сидит.

— Нашла? — мечтательно улыбаясь, продолжил измываться Медяшка. Пришлось на секунду уйти под воду, чтобы остудить голову и спрятать озверевшее лицо. Мое. Туговато у синеволосых с чувством юмора.

— Да! — водичка теплая — остыла я ненамного. Окунулась снова. Когда вынырнула, то обнаружила перед своим носом лес копий и костяных ножей. Кое-кто держал над головой камень. Я ошиблась. У них не туго с чувством юмора. У них его нет совсем! Как у льва, который третий день сидит под единственным в пустыне деревом с вашим тельцем на самой верхней ветке. Вы уже голос сорвали, объясняя ему, что к попытке надеть на него намордник и ошейник не следует так серьезно относиться, а он все равно сидит, догрызая тушку вашего сообщника. Полная противоположность красненьким.

— Рин, их здесь нет! Время смеха, ха-ха? — смех вышел кудахтающий. Не очень приятно быть живой мишенью. Вдруг рука дрогнет?!

— Обман! — выдохнул хвостатый, который уже по грудь залез в воду. Увернуться я не успела. Он схватил меня за руку и выволок на берег. А я голая! Моя одежда на соседних кустиках висит и машет на ветру остатками моего достоинства и чести. Визг стоял над озером минут пять. Прокричалась. Полегчало. Гордо выпрямив сутулую спину, виляя отощавшими бедрами не хуже модели на подиуме (зачем, непонятно), переступая через пригнувшихся отори, я вошла обратно в воду.

— Кыш отсюда! — сказала я ледяным тоном Снежной Королевы и таким же простуженным сорванным голосом. Отори медленно поползли. В ближайшие кусты. Но те были заняты, не менее впечатленными моими вокальными данными аборигенами всех мастей. Откуда они взяли дурную привычку подглядывать? Мама их в детстве не учила, что от этого занятия зрение садится, а то и вовсе глазки случайно веточками выколоть можно. Особенно, если немного помочь глазкам на веточки напороться.

— Мия, ты что? — Медяшка потряс ушами. Нечего было за руки хватать, ближе всех был в момент звукового удара, вот и получил по полной.

— Рин, я без одежды! — обреченно ответила я, заранее понимая бесполезность попытки объяснить ему, что такое смущение, стыд и иже с ними.

— И что? Я тоже! — радостно оскалился Рин, стаскивая набедренную повязку. Мозг залихватски присвистнул, сознание упало в обморок, задев по пути женственность, тут же залившуюся горючими слезами, глядя на такое богатство, которым она воспользоваться в личных интимных целях не сможет. Ну, а я, ушла под воду в полной нирване, вслед за окончательно съехавшей крышей…

— Мия, а Мия. Мия! — меня трясли. Долго и усердно. Кто посмел нарушить мое спокойствие? Захотели пары лишних зубов лишиться?!

— Мия! Хватит спать! — какой настойчивый будильник!

— Изыди, Сатана, не мешай блаженствовать, — для надежности подкрепила высказывание пинком ноги. Демон оказался проворный — отскочил.

— Я не Сатан`а, я — Рин! — возмутился отори. Я открыла один глаз, осмотрела когтистую лапу перед ним, землю, закрыла снова. По мне, так братья близнецы с пресловутым Искусителем. Рогов не хватает для полноты образа.

Вставать все равно пришлось и снова лезть в озеро, потом надевать на мокрое тело сухую одежду. Все это сопровождалось конвоем из Рина и непрестанно шевелящихся и ругающихся кустов. С видимостью приличий все же легче. Одного не могу понять: они же охотники, так почему маскировка хромает на обе сломанные ноги и позвоночник вдобавок?

Медяшку крайне заинтересовало мое нижнее белье. Точнее его кружевная нижняя часть. Долго осматривал, хмурил брови, размышлял, после вернул мне в целости и сохранности. Слава Богу, а то у меня только два комплекта имеется, а носить местные кожаные модели, которым место в секс шопе для извращенцев, не сильно улыбается. По дороге на площадку за обедом абориген донимал меня вопросами для чего на мне столько всего одето и классическим — где мой хвост! Заодно сообщил неприятное известие