– Эта гостиница – единственное местечко, где для человека нет опасностей, кроме красоты ее обитательниц.

Я схватил руки Фиолы, заглянул в глаза – они были темны.

– Фиола! – сказал я, забыв о дешифраторе. – Я приду. Жди меня, Фиола!

Я повторял 'Я приду!', пока черные глаза Фиолы опять не вспыхнули цветом морской воды, освещенной солнцем. Ромеро потянул меня за собою. Я махал Фиоле рукой. За воротами гостиницы Вера сделала мне выговор. Сколько раз я слышал в детстве этот суровый голос!

– Я недовольна, Эли. Чего ты уставился так на бедную девушку?

– Я любовался ею, Вера. Я не озорничал, а любовался!

– Отворачиваться от всех земных девушек, чтоб увлечься первой встречной звездожительницей, – кто тебе поверит, Эли?

– Главное, чтоб я поверил, – пробормотал я. Я верил.

А Ромеро пошутил:

– В древних преданиях змей искусил прародительницу людей, некую Еву. Бедный Эли, кажется, дал обольстить себя коварной и красочной змее.

Я молча глядел на него. Я слышал голос из прежнего моего мира, а сам был в новом.

Ромеро опирался на свою дурацкую трость – надменный, высокомерно подтянутый. Я словно бы впервые заметил, что он красив и его короткая бородка расчесана волосок к волоску. Между нами что-то оборвалось, он больше не был мне другом.

– Теперь ангелы с Гиад, – сказала Вера. – В этих крылатых обществах сохранились враждующие классы.

– Вздорный народец, – подтвердил Спыхальский. – Каждый день у них драки. Перья летят, как пух с тополей.

– И их много. Двадцать три обитаемые звездные системы в Гиадах, сто семь густо населенных планет. Ни одно из разумных племен не размножилось так – почти четыреста миллиардов...

– Разумное племя? – переспросил Спыхальский. – Что, конечно, считать разумом... Одно добавлю – голодное племя. Посмотрели бы вы, что происходит, когда звонят к столу.

Вера задумалась. Я был полон мыслей о Фиоле. Мы долетели до гостиницы 'Гиады'. В этом здании размером с город масса зелени и света, прямоугольники домов образуют улицы, на пересечении улиц разбиты амфитеатры с экранами – ангелы любят картины. Условия тут подобны земным. Крылатые легко приспосабливаются к любым параметрам гравитации, атмосферы и температур. Вероятно, этим и объясняется, что они широко расселились на планетах.

На нас сразу набросились, осатанело зашумев крыльями, три обрадованных ангела. Через минуту вокруг носилась, сталкиваясь и дерясь в воздухе, целая толпа крылатых. Я хлопал их по крыльям, приветствуя, но их было слишком много, чтоб со всеми здороваться.

В ангелах есть что-то внушающее неприязнь. Внешне они импозантны, даже величественны, – белое тело, золотые волосы, широкие мощные крылья, причудливо окрашенные: розовые, фиолетовые, оранжевые, даже черные, особенно среди четырехкрылых, чаще же всего – разноцветные. Зато лица ангелов грубы. Я не встретил ни в тот день, ни после ангела без морщин, морщинисты даже молодые, – каждый кажется состарившимся ребенком. Впечатление это усиливается еще и оттого. что они галдят и носятся, как расшалившиеся дети. К тому же, ангелы редко моются. В вертепах ангелов вряд ли лучше, чем в конюшнях пегасов.

Когда мы продирались сквозь крылатую толпу, я увидел в стороне Андре с Лусином. Я наклонился к Ромеро.

– Павел, замените меня у дешифратора.

Выбравшись из толпы, я припустил к Андре. Какой-то шальной ангелочек, восторженно завизжав, ринулся на меня с распахнутыми крыльями, но я ускользнул от него.

– Молчи и слушай! – закричал Андре. – Новые данные о галактах. Говорю тебе, молчи! Мы получили великолепные записи у того четырехкрылого. Чего ты размахиваешь руками?

– Я молчу! – закричал я. – Покажи записи.

– Сперва выслушай, потом покажу.

Андре и Лусину повезло. Когда они пришли к изолированному четырехкрылому, тот спал и ему снились кошмары, мозг его усиленно излучал.

Андре, не дожидаясь пробуждения ангела, поспешил материализовать записанные излучения на большом дешифраторе.

Он тут же, на улице, при сиянии дневного солнца, вызвал видеостолб. Я с усилием всматривался, внешний свет был сильнее внутреннего свечения видеостолба. Я увидел те же картины, что уже демонстрировались на Земле, – скалы, яркие звезды, черное озеро, спускающийся сигарообразный корабль. Нового не было и дальше – те же галакты, башня с вращающимся глазом...

– Ну? – спросил Андре. – Понимаешь ли ты, что это такое?

– Понимаю. Бледная копия старых записей Спыхальского.

– Правильно, – проговорил молчавший Лусин. – Копия. Уже видели.

– Вы дураки! – сказал Андре радостно. – Ну и что, если видели? Важно одно: звездные видения посещают нашего четырехкрылого очень часто, раз мы записали их в первом же обследованном сне. Только личные впечатления могут дать такую четкость образов. Короче, он видел галактов сам! – Андре с торжеством смотрел на нас. Я хладнокровно рассмеялся ему в лицо: