— Что же, и это уже неплохо, — кивнула Драйзи.

— А теперь скажи, Драйзи, что произошло с первыми женами твоего хозяина? Он клянется, что не знает, но я не уверен, что ему можно верить.

— Он говорит чистую правду, — заверила старуха. — Но обе они были жалкими глупышками, а вторая еще и алчной жадиной. По-моему, судьба сулила им умереть молодыми. Они заснули и не проснулись. Это все, что я могу сказать, господин. Есть вещи, которые не имею права знать даже я, но истина заключается в том, что Эмрис никоим образом не виновен в их смерти. В этом я могу поклясться.

Лорд Дракон почувствовал, что старуха, возможно, знает больше, чем говорит. Ну, разумеется, она будет защищать хозяина всеми силами!

Но как ни велики были его подозрения, все же чем больше времени он проводил в обществе Эмриса, тем большей симпатией проникался к молодому человеку. В этом замке царила атмосфера добра и уюта. Ни малейшего признака зла. И лорд Дракон не видел причины запрещать дочери соединиться с любимым человеком.

— Твоя дочь будет счастлива здесь, семя короля Артура, — заключила Драйзи. — Но помни, она должна любить Эмриса, несмотря ни на что.

— Думаю, так оно и будет, — ответил лорд Дракон и попросил хозяина:

— Покажи мне сады, которыми бредит Майя. Мои женщины захотят узнать о них.

Они попрощались с Драйзи, спустились вниз и вышли в сад. Майя оказалась права. Сады тянулись от внутреннего двора и занимали большой огороженный забором участок, спускавшийся к самому озеру. День был светлым и солнечным. В теплом воздухе стоял аромат роз, розмарина и лаванды. Яблони были усыпаны спелыми плодами. Оглянувшись, он сердцем понял, что дочь нигде не будет счастлива, как здесь.

— Я должен показать тебе еще одно место. Пойдем со мной, — попросил Эмрис и повел гостя в замок по лестнице, которую лорд Дракон не видел раньше, в комнату с выходившими на озеро окнами по всей стене. Солнечные лучи лились в комнату и ложились на пол яркими полосами. Стена напротив окон казалась голой, пока Ллин не взмахнул рукой. На стене появились фигуры, казавшиеся живыми.

— Я подумал, что тебе захочется увидеть своего предка. Ты очень на него похож, — пояснил он, показывая на высокого статного мужчину в доспехах с красным драконом, нарисованным на панцире. В одной руке он держал шлем, в другой — огромный меч. На темноволосой голове сверкала золотая корона.

— Это Артур? — ахнул Мирин. Что за удивительное волшебство!

— Да, это он. Справа стоит Ланселот, а по левую руку — королева.

Гиневра была редкостной красавицей. Неудивительно, что король Артур безнадежно влюбился. И Мирин действительно походил на Артура. Так же, как Эмрис — на Ланселота.

— Покажи еще, — попросил он хозяина.

Эмрис улыбнулся и подвел гостя к тому месту, где стояли три ослепительно красивые женщины.

— Сводные сестры Артура. Моргауз, жена короля Лота Оркнейского, фея Моргана, соблазнившая Артура еще до того, как он узнал, кто она на самом деле, и родившая ему сына Мордреда, который способствовал падению Камелота. И, наконец, младшая, Элейн, леди из Шалотта3, погибшая от неразделенной любви к моему предку Ланселоту, предавшему ее сначала с Леди Озера, а потом с Гиневрой.

— Никогда еще не видел столь прекрасных женщин, — признался Мирин.

— Да, они славились красотой. Но в сердцах таилась черная злоба. Они никогда не забывали, что Утер Пендрагон погубил герцога Корнуоллского из-за отчаянной страсти к Игрейнии, которая была женой герцога, прежде чем стать супругой Утера. Они ненавидели отчима, хотя он обращался с ними, как с собственными дочерьми. Ненавидели и мать, считая ее виновницей смерти отца. Как-то ночью Утер с помощью волшебника Мерлина принял облик Корнуолла, вошел в замок и овладел Игрейнией. Сестры были уверены, что она знала об обмане, но позволила себе поддаться соблазну. Поэтому Мерлин и спрятал Артура, пока не настало время выбирать короля. А вот и Мерлин, а с ним прекрасная волшебница Вивиан, бывшая его подругой, но в конце концов предавшая возлюбленного.

— А Леди Озера, твоя прародительница? — полюбопытствовал Мирин.

— Самое последнее изображение, — тихо ответил Эмрис. Лорд Дракон уставился на даму. Если сводные сестры Артура были божественно красивы, то этому неземному созданию поистине не было равных. Личико сердечком. Белоснежная кожа с розоватым румянцем на щеках. Копна вьющихся золотистых волос. Глаза цвета неба, а подол платья, казалось, сшит из озерных волн. Над головой она держала меч Артура, легендарный Экскалибур, крепко сжимая усыпанную драгоценными камнями рукоятку.

— Обычно люди видят только руку, держащую меч, — объяснил Эмрис. — Уступив просьбам отца, она согласилась позировать, но с условием, чтобы все портреты оставались невидимыми постороннему глазу. Только хозяину замка позволено открывать их.

— Для меня большая честь увидеть все это, — кивнул лорд Дракон.

— И еще одно, — вспомнил Лорд Озера. Взмахнул рукой, и перед ними появился знаменитый Круглый стол в парадном зале Камелота. За столом сидели Артур и рыцари.

— Великолепно, — пробормотал Мирин со слезами на глазах. — Спасибо, Эмрис, что показал мне картины. Спасибо.

Он вытер глаза и выпрямился.

— Ты видел все, что хотел увидеть, господин? — спросил молодой человек.

— Все, — заверил Мирин.

— И принял решение?

— Да. Хотя меня по-прежнему тревожит безвременная кончина твоих жен, я готов поверить, что ты всеми силами станешь защищать и лелеять мою дочь Майю. Она твоя.

— Я с радостью отдам за нее жизнь, — поклялся Эмрис.

— Надеюсь, что до этого не дойдет. А теперь вернемся в зал и выпьем за союз наших семей.

Первым всадников увидел Бринн, забравшийся в тот день на башню. Они приближались к замку с северо-запада, и даже на расстоянии он узнал отцовского коня. День выдался ненастным и сырым, но мальчик упрямо оставался на посту. Время еще есть, а если он спустится сейчас и сообщит женщинам новость, начнутся переполох и суматоха. Его дурочка сестра мгновенно ринется в свою спальню, запрется и не выйдет, пока не будет уверена, что настояла на своем. А она все-таки настояла, это уже понятно хотя бы по присутствию Эмриса Ллина. Вряд ли тот вернулся бы с отцом, только чтобы вытерпеть публичный позор и унижение. Но Майя, разумеется, снова будет изображать из себя жертву, глупая гусыня!

Часовой на южной башне, вопросительно взглянув на мальчика, показал в сторону холмов, но Бринн покачал головой.

— Еще рано! — крикнул он. Воин понимающе кивнул и отвернулся.

Значит, Майя выходит замуж. Скоро и дразнить, кроме Джунии, будет некого.

Мальчик широко улыбнулся. Для девчонки Джуния не так уж и плоха. Скачет и бегает с ним наперегонки, и если он может обогнать ее на лошади, то ноги у нее на диво резвые, и тут с ней никто не может тягаться. Странно как-то, что они останутся только вдвоем. Он до сих пор не смирился с отъездом Аверил, а теперь вот настал черед и Майи.

Всадники уже пересекали поле перед самым замком, и Бринн наконец окликнул стоявшего внизу часового:

— Едет мой отец с гостем! Готовься!

Потом открыл люк на крыше, спустился по лестнице в маленькую комнату, закрыл, как его учили, дверцу люка, задвинул засов и поставил лестницу у противоположной стены. И только потом сбежал вниз, в коридор, ведущий к залу.

— Отец едет! — объявил он.

Майя, тихо взвизгнув, вскочила и бросилась к лестнице.

— И твой возлюбленный тоже, баранья башка! Вряд ли он вернулся бы, если бы отец ему отказал! Получишь своего жениха, не бойся!

Майя остановилась и обернулась.

— Это вопрос принципа! — наставительно объяснила она брату. — И не смей говорить им, что я