и проникший в печать враг неизбежно немедленно разоблачается. Такую версию в частности усиленно поддерживали работники транспортной печати во главе с центральной газетой «Ездок». Они открыто утверждали, что враг проникает лишь в хозяйственный организм транспорта, чтобы подрывать его мощь, а отнюдь не в транспортную печать. Там, мол, врагу делать нечего, и печать как объект шпионско- вредительской деятельности не представляет для него интереса.

Факты опрокидывают эту вреднейшую, гнилую теорию. Факты говорят о том, что враги народа — шпионы, вредители, троцкистско-зиновьевское и рыковско-бухаринское отребье, используя притупление бдительности работников печати и отрыв партийных комитетов от газет, журналов, издательств, проникали в печать и творили там свое гнусное дело.

За последнее время разоблачены враги народа, пробравшиеся не только в среду рядовых литературных работников газет, журналов и издательств, но и к руководству отдельными газетами и издательствами.

Эти люди пытались (иногда небезуспешно) использовать печать в своих контрреволюционных целях. Помимо врагов народа Бухарина и Радека, вредивших в «Известиях», можно отметить группу враждебных людей, изгнанных из украинской газеты «Коммунист» (покрывавшей врагов народа), бывшего редактора «Таганрогской правды», бывших редакторов краснодарской газеты «Красное знамя», «Уральского рабочего», группу скрытых врагов народа, проникших в аппарат ТАСС, Союзфото и в отдельные центральные газеты. Мы уже не говорим о том, что десятки районных и городских газет были сильно засорены чуждыми людьми.

Методы а формы вредительства в печати самые разнообразные: от выпуска книг и учебников, представляющих собой по сути дела пособие… для шпионов, до невинных, на первый взгляд, опечаток. В одних случаях здесь действует злая воля автора, в других — его головотяпство и политическая близорукость, в третьих — враги, пробравшиеся в редакцию или издательство. Обратимся к фактам.

Перед нами «Сборник упражнений по стилистике» проф. Бархина. Этот учебник, изданный Учпедгизом в 1936 г., содержит такие «упражнения»:

«26. Написать сочинение (описание) в деловом (подчеркнуто всюду нами. — П. В.) тине: „Завод, на котором работает мой отец (брат, мать…)“, ответив на вопросы:

Где находится? Величина (в сравнении, например, с другим заводом, лежащим в том же районе)? Кем был основан и когда? Какие пути ведут к заводу (есть ли железнодорожная ветка, проходит ли поблизости от завода трамвай)? Какой силы машины и какие двигатели (паровой, газовый, электрический и т. д.)? Каким пользуется топливом? Какое сырье перерабатывает? Что завод производит? Куда идет продукт (в город, в деревню)? Сколько рабочих на заводе?. К какому профессиональному союзу принадлежат рабочие? В каком цехе работает отец? Какие еще есть цехи? Когда начинается работа? Как велик рабочий день? Есть ли при заводе столовая, амбулатория, клуб?» Это, с позволения сказать, «упражнение» предоставляет любому шпиону, разведчику, троцкисту или иному двурушнику, пробравшемуся в школу, широкие возможности для собирания «полезных сведений» в пользу иностранной буржуазной разведки. Такое «пособие» может явиться орудием в руках любого диверсанта. Другой аналогичный факт.

Издательство иностранных рабочих в 1937 г. выпустило «Учебник японского языка». Составили учебник П. Гущо и Г. Горбштейн. На титульном листе учебника значится: «Одобрено в качестве учебного пособия кафедрой японского языка Института востоковедения им. Н. Н. Нариманова».

Во II части этого учебника 21—22-й уроки называются «Японская армия». В этом уроке, построенном на диалоге двух японцев Симада и Танака, речь идет и о японской и о Красной Армии вперемежку, причем так, что не всегда отличишь, какой вопрос относится к японской, а какой к Красной Армии.

«Симада: Я слышал, что механизированные части Красной Армии первые в мире?

Танака: Это правда. Не только механизированные части, но и воздушный флот и кавалерия первые в мире.

Симада: Разве, по словам недавнего докладчика, Красная Армия не устраивает на советско- манчжурской границе крепостей, траншей и проволочных заграждений?

Танака: Так как японские империалисты очень часто, нападают на границы Советского Союза, то укрепление его границ — обыкновенная вещь. Усиление Красной Армии вовсе не означает агрессии. Она существует для мира, для обороны государства и для защиты диктатуры пролетариата. В противоположность этому усиление японским правительством армии и флота производится только потому, что оно намерено напасть на другие государства.

Симада: Если бы Красная Армия была слаба, то (я) чувствовал бы себя неспокойно, но если считать, что она первая в мире, то тогда (я) действительно спокоен. Между прочим (кстати), говорят, в кавалерии имеются кавалерийские группы и дивизионная кавалерия. Каковы их задачи?

Танака: Кавалерийские группы используются (употребляются) главным образом стратегически, они ведут разведку на большом расстоянии и, как большие быстро действующие войсковые группы, ведут бой. В противоположность этому дивизионной кавалерией пользуются для разведки на близком расстоянии и небольшого конного боя, но* вместе с тем в зависимости от обстановки дивизионная кавалерия принимает участие и в пешем бою так же, как пехота. Артиллерия делится на полевую, осадную и крепостную. В полевой артиллерии и орудий много, и. ей предоставляется много случаев для боя. Тяжелая артиллерия как крепостная защищает морские крепости и главным образом ведет совместные боевые операции с флотом.

Симада: Теперь расскажи о воздушном флоте.

Танака: (рассказывает не о японском воздушном флоте, а вообще о воздушном флоте.—П. В.).

Симада: Между прочим, разве авиационная техника в СССР не делает очень больших успехов?

Танака: Это правда. Как я сказал раньше, воздушный флот советской Красной Армии самый сильный в мире.

Симада: Хотелось бы поехать в Москву!..

Танака: Нам обязательно необходимо знать организацию армии. Как-нибудь расскажу также и о флоте».

Итак, любознательный Симада, пользуясь любезностью и болтливостью своего собеседника Танака, может получить секретные сведения о Красной Армии, причем без особого труда и риска.

В самом деле, шпион, маскирующийся преподавателем, заручившись таким учебником, использует эту легальную возможность для шпионажа и уже наверняка попытается расширить диалог до крайних пределов, дополняя его «невзначай», «между прочим» специальными вопросами. Разумеется, вопросы будут задаваться каждому ученику, по-разному, с учетом степени болтливости собеседника, но во всех случаях враг будет пускать в ход все свои коварные ухищрения и провокационные приемы. Скажем, преподаватель — разведчик, шпион, поясняя какой-нибудь военный термин, к примеру блиндаж, рисует его на доске, причем рисует заведомо неправильно. Таким путем он умышленно вызывает дискуссию, провоцирует учеников, хорошо знающих военное дело, на возражения. Учащиеся начинают в порядке возражения доказывать и наглядно показывать, что, мол, у нас там-то блиндажи строят таким образом, а совсем не так, как показывает преподаватель.

Не ясно ли, что описанный выше урок облегчает как нельзя лучше работу японского разведчика и почти полностью гарантирует ему маскировку, так как он целиком использует легальные возможности для Развернутой и оживленной беседы, даже с полемическим оттенком, о тактике, стратегии и вооружениях отнюдь не японской, а Красной Армии.

Приведенные факты достаточно наглядно убеждают нас в том, что печать, как и пропаганда в целом (см. книгу Р. Роуана «Разведка и контрразведка»), может служить и в ряде случаев при нашем попустительстве служит средством, орудием шпионажа.

Появление в частности обоих учебников в таком виде могло иметь место только потому, что и в Учпедгизе и в издательстве иностранных рабочих, издававших их, сидели ныне разоблаченные враги народа.

Другой разновидностью крупного вредительства в печати является изложение в книгах, журналах, газетах — в прямой или скрытой форме — контрреволюционных, фашистских высказываний.

Наиболее ярким примером такого рода вредительства в завуалированной, скрытой форме может служить изданная Гослитиздатом в 1937 г. книга «Третья империя в лицах». Книга эта внешне, на первый взгляд, не вызывает никаких подозрений. Написанная в стиле памфлета, она хорошо иллюстрирована