белогвардейщиной. Многие из этих господ, симпатизируя белогвардейцам, держались за советский паспорт или ходатайствовали о его получении, лишь цепляясь за работу на КВЖД. После того как КВЖД была продана, часть этой публики поспешила ликвидировать свое советское гражданство и вернулась в первобытное эмигрантское состояние. Но те, кто был завербован японцами, получили от них категорическое указание не выходить из советского гражданства, а, наоборот, утвердиться в нем и ехать в СССР для шпионско-диверсионной работы. Ряд таких шпионов был разоблачен органами НКВД.
В 1932 г. японцы приступили в Харбине к организации специальных «курсов» для будущих разведчиков, посылаемых в СССР. Эти курсы маскируются маркой учебного заведения, дающего определенную квалификацию (шофера, радиста и т. д.). Белоэмигрантская молодежь, проходившая специальную техническую подготовку на таких курсах, получала задание от японцев (перекрасившись предварительно в защитные «советские» цвета) попасть в СССР и устроиться там на промышленные предприятия военного значения, на важные железнодорожные узлы, электростанции, в воинские части. Пользуясь преступной беспечностью легкомысленных людей, эти завербованные японцами харбинские «молодые люди» иногда без всякой проверки принимались в СССР с распростертыми объятиями, а подчас получали комсомольские и партийные билеты.
Японская разведка в Маньчжурии и в Корее далеко не всегда может полагаться на то, что все лица, намеченные для шпионско-диверсионной и террористической работы в СССР, пойдут на это добровольно и охотно. За исключением сравнительно небольшого количества злейших врагов СССР: махровых белогвардейцев, членов японо-фашистских «партий» и уголовно-преступного сброда, просто покупаемого за деньги, вербовка японцами и так называемых «харбинцев» и корейцев, перебрасываемых из-за кордона в СССР, в большинстве случаев происходит под угрозой репрессий, связана с насилием и шантажом.
На подвластной им территории японцы широко применяют метод предварительного ареста лиц, намеченных ими к вербовке. Арестованные — одни под угрозой расправы с их близкими, другие из-за боязни пыток и зверских издевательств, широко практикуемых в японо-маньчжурских тюрьмах, — дают свое согласие вести разведывательную работу в пользу японцев.
При этом некоторые утешают себя мыслью, что им удастся обмануть японцев, саботируя в будущем активную работу в пользу японской разведки. На деле этого не бывает. Лица, завербованные японцами, перебрасываемые в Советский Союз, постоянно шантажируются японцами: их предупреждают, что, если только они попытаются отказаться от ведения шпионско-диверсионной работы, они будут немедленно разоблачены перед советскими органами в том, что были завербованы японцами. Находясь под страхом такого разоблачения, завербованные легко вынуждаются японской разведкой выполнять ее приказы.
Иногда, вербуя шпионов против СССР, японская разведка эксплоатирует родственные или иные связи нужных ей людей. Известны случаи, когда японцы вербовали жен советских работников, находившихся за границей. Установив затем в СССР связь с завербованной таким путем женой какого-либо ответственного работника, японцы или принуждали этого работника самого стать шпионом (под угрозой разоблачения предательства жены), или использовали его в «темную», т. е. жена выпытывала у мужа необходимые японцам шпионские сведения, оставляя его в неведении относительно последствий его преступной болтливости.
В использовании для целей шпионажа против СССР некоторых деклассированных элементов корейской национальности японцы особенно широко применяют метод маскировки шпиона «политическими преследованиями». Перебрасывая на территорию СССР разведчика-корейца, японская жандармерия нередко симулирует «побег» его из японской тюрьмы, куда он попал якобы за революционную деятельность. В интересах лучшей маскировки такого разведчика его иногда перед переброской в СССР действительно предварительно арестовывают, с тем, чтобы в случае проверки можно было легче сбить следствие с правильного пути.
Вообще охотно применяемый японской разведкой метод провокации принимает особенно массовый характер при использовании корейской агентуры. Для того чтобы внедрить своих шпионов в корейское национально-освободительное движение, ведущее борьбу против японского гнета, японцы создают фиктивные «революционные» корейские организации, целью которых является внести раскол в общий национально-революционный фронт корейских трудящихся и выдать их с головой японским жандармам. Корешки этой «массовой» провокаторской работы японской разведки обнаруживаются и в пределах СССР. На советском Дальнем Востоке находится большое количество корейских трудящихся, живущих компактной массой. Японская агентура искусственно создает групповую и фракционную борьбу среди корейских общественных организаций, стремится разложить их изнутри и заодно подготовить материал для новых вербовок.
Среди перебрасываемых на советскую территорию шпионов корейской национальности разоблачено немало особо квалифицированных японских агентов.
Известно, что разведки империалистических стран обычно мало интересуются судьбой «засыпавшегося» шпиона и, как правило, не оказывают ему никакой помощи. Характерно поэтому, что когда органами НКВД был арестован переброшенный в СССР крупный японский шпион кореец Ким-За-Ен, то в виде исключения японские власти нашли возможным ходатайствовать о его освобождении и высылке из пределов СССР за рубеж на том-де основании, что Ким-За-Ен — японский подданный. По-видимому, второй отдел японского генерального штаба терял в лице Ким-За-Ена особенно ценного агента. В момент ареста Ким-За-Ена у него был найден подлинный советский паспорт на его имя. Японскому посольству было предъявлено взятое из архива делопроизводство по поводу сделанного Ким-За-Еном в свое время и удовлетворенного ходатайства о переходе в советское гражданство. Японской разведке не удалось выгородить своего «заслуженного» шпиона. Ким-За-Ен получил по заслугам — он был расстрелян.
Какими путями японская разведка находит нужных ей предателей родины на территории СССР?
Арестованный японский шпион Б. — старый враг советской власти, в прошлом крупный помещик — показал, как он привлек к разведке своего сослуживца, некоего Ф., работавшего на одном из крупных советских хозяйственных предприятий. Б. узнал, что Ф. любит жить на широкую ногу и расходует довольно значительные суммы денег, намного превышающие получаемый им оклад жалованья. Заинтересовавшись личностью Ф., Б. узнал, что Ф. является не советским человеком и имеет какое-то темное прошлое. Б. начал сближаться с Ф. и в процессе делового общения с ним постепенно стал переходить к беседам на антисоветские темы. В процессе одной из таких бесед Ф. пожаловался Б., что ему не хватает на широкую жизнь получаемого жалованья.
Тогда Б. заявил Ф., что при желании он может зарабатывать неплохо, так как служебные бумаги, с которыми он соприкасается, имеют большую ценность. Ф. тогда поставил вопрос В.: «Вы имеете отношение к иностранной разведке?» Б. на это ответил: «Да, имею отношение к японской разведке». После этого Ф. попросил Б. откровенно рассказать, на каких условиях он работает у японцев, может ли он тоже принять участие в этой работе и насколько это материально может быть для него выгодно.
В результате этой беседы предатель Ф. нанялся на службу японской разведки.
По отношению к троцкистско-бухаринским бандитам японской разведке не требуется затрачивать никаких усилий для того, чтобы привлечь их к шпионско-диверсионной работе.
Московский процесс антисоветского троцкистского параллельного центра наглядно, показал всю глубину падения троцкистской мрази. Сговор вожаков троцкистской банды с японскими империалистами широко разоблачен перед всем миром.
Троцкисты и бухаринцы, как верные цепные псы капитализма, — уже готовые агенты иностранных разведок. Они сами ищут лишь случая, чтобы связаться с этими разведками и выполнять их задания.
Троцкисты и бухаринцы сами являются ретивыми вербовщиками на службе у японской разведки, привлекая в шпионско-диверсионные группы политически и морально неустойчивых и разложившихся людей.
Характерным приемом является вербовка троцкистами беспартийного специалиста инженера И… Инженер И. работал на предприятии оборонного значения. Его жена вела переписку со своими родственниками за границей. Узнав об этом, троцкист Д. — ближайший начальник инженера И., стал сближаться с ним, чтобы лучше его изучить. Убедившись в том, что И. политически неустойчивый человек, обывательского склада, Д. решил его завербовать для японской разведки, действуя шантажом.
Подготовив почву троцкистскими разговорами, Д., находясь однажды наедине с инженером И., сказал ему следующее
