Апрель в деревне – удивительный месяц. Джени, восторженно, наблюдала, как серые цвета зимы уступали дорогу нежной зелени весны. Погода была такой же переменчивой, как и ее настроение. В Нью- Йорке она никогда не смотрела на облака, не слушала ни птиц, ни завывания ветра в кустах. За одну неделю, когда стало тепло, она начала выходить на улицу, чтобы встречать школьный автобус с Роби и проверять почтовый ящик. Каждый раз, отходя от дома, она старалась увеличить свой маршрут. Это было символическое путешествие. Оно означало, что у Джен не было больше причин, чтобы оставаться с сыном в доме Паркеров. Она уже не хотела пользоваться их гостеприимством.
Прошло больше месяца с тех пор, как она выписалась из клиники. Джени настолько расстроил приезд четы Фишеров, что она позволила уговорить себя и переехала в дом родителей Томаса, где ее окружили теплом и заботой. Она не хотела ничего менять, поскольку убедилась, что еще не может обходиться без посторонней помощи. Но трудные времена проходили, силы к ней постепенно возвращались, и совсем скоро она покинет теплое гнездышко, которое Паркеры свили для нее и сына. А затем, нужно подумать, чтобы освободить Томаса от их брака.
Школьный автобус, скрипнув тормозами, остановился. Роби спрыгнул с подножки и помахал друзьям. Потом он перешел дорогу и направился к почтовому ящику. Двойные двери мастерской были открыты настежь. Показался Том, вытирая руки о полотенце.
– Что новенького? – спросил он, увидев у мальчика в руках большой коричневый пакет.
– Ты думаешь, это модель космического корабля, который обещала прислать бабушка?
Джени услышала эти слова, когда была уже у обочины дороги и остановилась у ствола большого дуба, чтобы отдохнуть.
Он развернул пакет и, широко улыбаясь, издал победный вопль.
– Да! Здорово! Мама! Дедушка и бабушка прислали мне космический корабль, как и обещали!
– Тебе следует послать им открытку с благодарностью, – заметила Джен, заставив себя улыбнуться.
– Я лучше позвоню им, не люблю посылать такие открытки.
Брюс и Шерон уехали из Огайо две недели назад и время от времени звонили внуку. Дайана считала, что это очень хорошо, когда внук, дедушка и бабушка так близко общаются. Джен хотела бы думать так же, но у нее это не получалось.
– Том, ты поможешь мне собрать его сегодня вечером?
– После того, как сделаешь уроки.
– Где твоя трость? – спросил сын.
В одной руке он держал свой драгоценный подарок, в то время как рюкзак тащился за ним по земле.
– Доктор Снайдерс не разрешает тебе так много ходить, – напомнил Том.
– Я надеялась, вам будет приятно увидеть меня без этой надоевшей палки. Чем скорее я встану на ноги, тем быстрее мы сможем вернуться к нашим прежним занятиям.
–
Она думала, что следовало бы скрыть недовольство по поводу подарка, но не смогла этого сделать.
– Даже не верится, что это только подарок и за ним ничего не стоит.
– Ты преувеличиваешь.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты видел их всего несколько часов, а я знаю этих людей уже много лет.
– И за эти годы, напугана ими до смерти?
– Мне было двадцать три года, я была не замужем, без работы, без гроша за душой, а они хотели забрать у меня моего Роби. А их сын не пошевелил даже пальцем, чтобы помочь. И ты веришь, что люди, которые вырастили такого мерзавца, смогут хорошо воспитать Роберта?
– И у хороших людей бывают плохие дети, – такова жизнь. Ты никогда не задумывалась об этом? И о том, что, несмотря на все твои усилия по воспитанию, Роби может стать таким, как его отец.
– Нет, – страстно возразила Джени. – Этого я никогда не допущу.
– А я могу поклясться, что в свое время Фишеры так же были уверены в своем сыне.
– Может быть, для них большое горе, что у них такой сын. Но это не заставит меня доверять им сегодня так же, как я доверяла им в прошлом.
– В прошлом, именно что в прошлом.
– Ну, не в таком уж прошлом. Они были здесь три недели назад, снова готовые отобрать у меня сына. – То, что происходит между Роби, его бабушкой и дедушкой, – не твое дело, Том.
– Хорошо, но ты не хочешь слушать прописные истины даже от собственного мужа, не правда ли?
– На самом деле ты мне не муж.
Джени удивилась, что ей стало как-то не по себе и сжалось сердце от этих слов.
– А я думал, ты умная женщина.
Том развернулся и ушел, не проронив больше ни слова.
Дайана копошилась на кухне. К обеду ожидалось около двадцати человек.
– Да, – захихикал Роби. – Готовим, как в ресторане. Жалко, что у меня нет большого колпака, как у повара.
– Я всегда хотела иметь свой ресторан. – Дайана склонилась над двумя ароматными яблочными пирогами, вытащив их из духовки. – Или что-нибудь вроде постоялого двора.
– Том рассказывал мне о вашей мечте, когда сидел со мной после операции.
– В доме шесть спален, но сейчас здесь живем только мы с Чаком и Эмма.
– И мы, – добавил Роби.
– И вы, – поправилась Дайана, улыбаясь. – Большую часть времени этот дом пустует. Я бы хотела обставить его старинной мебелью, которую оставили нам еще родители Чака. Сейчас она хранится на чердаке. Я сохранила ее от детей, пока они росли, и будь моя воля, сейчас перенесла бы ее вниз и устроила гостиницу.
– Так в чем же дело? – Джени опустила последнюю картофелину в кастрюлю.
– Нет ни времени, ни достаточных средств. Мы-то считаем, что Виллоу Крик самое красивое место, но оно далековато от Колумбуса и от Цинциннати, и туристы сюда не жалуют.
– Все равно это прекрасная мечта. – Когда-то для Джен, ее бизнес был такой же мечтой. Ей всегда хотелось работать в солидной фирме, такой, как «Мейер», «Бергман» и «Трирз». Интересно, достаточно ли будет ее финансовой независимости, которую она годами создавала для себя и Роби, чтобы бороться с одиночеством – единственным спутником успеха.
Вдалеке прогремел гром. Если бы Чак и Том успели сделать все на последнем поле до грозы… Озабоченная, Дайана выглянула в окно. Братья Тома работали недалеко от дома, а сам он помогал отцу на одном из дальних полей.
В кухне потемнело. Снова прогремел гром – и на этот раз совсем близко.
– Господи! – охнула Дайана. – Я оставила белье на веревках. Теперь оно все вымокнет.
– Я принесу, – предложила Джени, вставая с места. Она оперлась обеими руками о стол, потом направилась к двери.
– Спасибо, а то я опаздываю с обедом на полчаса.
– Да ничего страшного.
Джен лишь взглянула на свою палку. По правде говоря, она уже устала от возни на кухне и с удовольствием воспользовалась случаем, чтобы выйти на улицу в теплый апрельский день.
Где-то, совсем рядом, вспыхнула молния, и прогремел гром. Джени испугалась. Она поспешила к веревке с бельем, натянутой между металлическими столбами на заднем дворе.
За клумбами с тюльпанами и нарциссами, наводнявшими сад Дайаны, до самой реки и подножия холма простирались акры зеленой озимой пшеницы. Казалось, у ее ног лежит половина мира.
Затяжные раскаты грома заглушали рев огромных тракторов Чака и Тома.
Джен увидела, как они, торопясь, делают на поле последний круг. Она снимала еще простыни и полотенца, когда на нее упали первые капли дождя. Она заметила, что двери мастерской закрыты. Это
