изменили его. В газировку, что ли какую-то превратили, но не в том суть. Все научные отряды были уничтожены полиморфами, несмотря на отвлекающие маневры военных и маскировку. Спасательная группа вернула только одного выжившего. Полиморфы убили его, но парень упал на включенный баллон с газом, и в течение нескольких часов тот держал его в состоянии жизни-смерти.

– Человек мутировал за это время?

– Ну, почти. Видишь ли, газ спасает от мутаций, форсировано восстанавливая органику и структуру той ДНК, которая находится в организмах. Он почти так же эффективен, как био, которое позволяет полиморфам использовать метаболический взрыв, который мы называем морфом. Еще терраформ-газ спасает от любой дозы радиации и заживляет любые ожоги. Только конечности не восстанавливает. А вот полиморф, вдохнув наш газ, мгновенно умирает. Их организмы не выдерживают двойного форсажа: био и газа. Другие же виды ведут себя по-разному: например, растения полностью сбрасывают все изменения. Еще некоторые животные, например собаки, превращаются в обычных псов. Но ненадолго. Потом они вновь возвращаются в свой прежний вид. Если выживают, конечно. Ну ты видел этих псов: бронированные зубастые твари, быстрые и сумасшедшие.

Тут Людвиг посмотрел на экран и сказал:

– Смотри, кажется, он начал шевелиться.

Бришек действительно начал подавать признаки жизни.

– Живой? – охнул я.

– Да, живой он, живой, - махнул рукой Людвиг. Но было видно, что он тоже волнуется. – Минут через пять, надеюсь, очухается.

- Все-то ты знаешь, – покачал головой я.

– Не все. Так вот: за несколько часов борьбы радиации и терраформ-газа, полумертвое тело человека мутировало, и терраформ-газ вместо жизни человека, начал поддерживать жизнь недо-полиморфа. Затем газ закончился. И хорошо, что закончился, потому что полиморфа бы он просто убил. Это рабочая непроверенная версия, так что возможно все было по-другому. Но, скорее всего, все было именно так.

– «Челоморфа» перенесли на Атилесс, - продолжил Людвиг. – Там его изучали двое тамошних лаборантов. У них не было каких-либо приборов или лабораторных инструментов. Когда полиморфы наткнулись на нашего мутанта, им хватило всего несколько минут, чтобы разобраться в ситуации и они тотчас начали настаивать на мире. Жаль только, что до этого погибло двадцать два человека, которые попались им по пути. Выжили только двое тех самых лаборантов.

– Чем же их наш мутант-челоморф уболтал?

– Ни за что не догадаешься, - усмехнулся Людвиг. – Видя, что мы тоже можем превратиться в полиморфов, они решили нас всех обратить в свояков. Вот ведь придумали! Они убивали нас, потому что это было единственным возможным для них вариантом. А едва только они увидели еще один путь к решению их проблемы, как тут же прекратили войну. Мигом прекратили. Со всех кордонов поступают сигналы, что полиморфы, где их только не встретят, подтверждают мирные намерения. У них ведь есть рации, они могут друг с другом связываться. Уже один раз даже помогли нашей технике пройти по болоту, когда та застряла на берегу в топи. Пару часов назад про это сообщили. Короче, войне конец.

– Они принудят нас стать полиморфами?

– Пока нет. Никто не знает, как это проделать. Не убивать же людей как это произошло с тем парнем? Начнутся полномасштабные исследования, подключат все лаборатории. Полиморфы хотят нам помогать. Это здорово: с ними в джунглях ни один зверь не страшен. А когда найдем безопасное решение, тогда и выяснять станем, как будем жить дальше: в войне или в мире.

– Объясни, зачем тогда я освобождал Бришека, раз мы с полиморфами теперь не воюем? Тем более мы атаковали его. Он расскажет своим и снова начнется война.

– Причины две: первая – мы не можем больше поддерживать Темницу в рабочем состоянии. Она сыпется и разваливается с каждым днем все больше. Механизмы ломаются, металл ржавеет, несущий каркас помещений приходит в негодность, что скоро приведет к обвалам. К тому же казне очень дорого обходится ее обслуживать. Через месяц Темницу торжественно уничтожат – это решение принято на самом высшем уровне. Президент подписал указ. Так что Темница скоро перестанет существовать – сгорит в атомном огне. Тут ведь в специальной закрытой шахте есть заряд для самоподрыва. На всякий случай.

– Второе – военные хотели в последний раз проверить: на что способен полиморф в бою. Регулируемая электроникой оборонная сеть Темницы идеально подходила для этого. Тем более, Темницу уже не жалко. Но времени было в обрез, и решение приняли уже без Президента. Надеюсь, он нас простит, приняв во внимание, сколько стратегических данных мы получили в этом сымитированном бою. Мы же почти не знаем про них ничего. А тут все заснято на многочисленные камеры в полностью боевой обстановке. Да о таком подарке судьбы можно было только мечтать! Освободить полиморфа по плану должен был я сам. Но тут на сцене внезапно появился свихнувшийся из-за смертельной болезни доктор Вернер, разозлил тебя своими скальпелями, и ты ринулся защищать закон. Признаться, не ожидал от тебя такой смелости, но очень горжусь тобой. Хоть ты нарушил почти все положения нашего Устава. Насчет войны с полиморфами - не беспокойся: прошло всего пару суток. Слишком мало, чтобы считать инцидент достойным пересмотра мирных соглашений. Мы ведь в Темнице якобы еще не знали о мирном соглашении.

Камера показала, как Бришек медленно поднялся, опираясь на оставшийся отросток руки. Обрубок оторванной руки уже не истекал черной лимфой. Бришек быстро заковылял вдаль в сторону джунглей на горизонте. Танк, который его сторожил, не предпринимал никаких действий, позволяя полиморфу уйти.

– Уходит, - выдохнул я. – Живой.

– Живой, - согласно кивнул Людвиг. – Вот, оказывается, какой был секрет у полиморфов. Третий морф, к которому они прибегают только в самом крайнем случае. В нем нельзя атаковать и держать оружие – нет рук, можно лишь сбежать, будучи практически неуязвимым.

– Да, – устало прошептал я. – И это, думаю, не последний их секрет. Нам еще многому предстоит у них научиться.

– Научиться чему? - спросил Людвиг. – Морфу?

Я поднял голову, и, впрочем, без особой злобы сказал:

– Быть людьми, Людвиг. Уметь «очеловечиваться».