— «Вяжите меня, я убийца!» — прочитал Сабодаш. — Чего же тебе еще надо?

Тут все сказано.

— А что ты скажешь насчет этого? — Денисов развернул вторую записку. — «…Во всем ищу какое-то знамение…» Нет! Вот: «Почему РР не подошел к ней? Они бывали так нежны друг с другом…» — Он прочитал отрывок дважды.

— Любопытные инициалы. Заметил, Антон.

— Почему? — автоматически возразил Сабодаш. Но через минуту должен был согласиться: — Действительно.

Роман Романович? Ромуальд? Рем?

Пока Антон ломал голову над загадочными инициалами, Денисов позвонил домой. Телефон был занят, Денисов посмотрел на часы: в это время, освободившись от дел, Лина и теща подолгу обсуждали события прошедшего дня.

Денисов заглянул в черновую книгу дежурного. Большинство записей было посвящено задержанным рецидивистам: уточнить приметы, прислать дополнительное количество фотоснимков для опознания.

— Если бы не несчастный случай, — Антон по-своему истолковал его интерес, — ты бы сейчас занимался ими!

— Дело не в этом. Они ведь ехали мимо Коломенского… Если бы Белогорлова не попала под поезд, она могла оказаться с ними в одной электричке. Даже в одном вагоне!

— С «Малаем» и «Федором»? В одной компании?

Денисов и сам понял, что в какой-то момент мысль его неожиданно свернула в сторону, а Антон и вовсе довел ее до абсурда. Белогорлова вряд ли спешила на встречу с уголовниками. Непреложным оставалось одно: рецидивисты находились неподалеку от места, где разыгралась трагедия, и почти в то же время.

«Остальное из области домыслов…» — подумал он.

— Они не выходили из поезда в Коломенском… — Сабодаш в два счета покончил с версией. — Как ехали из Москвы, так и ехали. К тому же ушли дальше по составу от последнего вагона, в который сели инкассаторы… — Помолчав, Антон заметил: — Ты все примеряешь всегда к делу, которым занимаешься. И вдруг смотришь — выгорело!

Денисов поднялся, посмотрел на часы:

— Ну, решил мой казус?

— Насчет РР? Нет.

— Подумай. Я поехал.

Но, уже идя по платформе, он понял, что не оставил загадку в дежурной комнате, взял с собой и мысленно повторяет все ту же фразу: «Почему РР не подошел к ней?»

Мысль перемещалась внутри сложного лабиринта.

Однако Денисов уже предчувствовал близость преодоления заколдованного рубежа. Установленный когда-то им самим для себя закон обязательного многогранного приложения сил продолжал действовать в полном объеме.

У центрального зала для транзитных пассажиров темнела шеренга телефонов-автоматов.

Денисов вошел в кабину, достал блокнот, набрал номер.

— Алло! — снова хорошая слышимость и женский голос. На этот раз сухой, резкий.

— Я был сегодня в клубе служебного собаководства, мы говорили об эрдельтерьере, которого я ищу. Это инспектор Денисов.

— Одну минуточку: я приглушу телевизор, — в трубке послышался собачий лай. — Моя старшая — Молли-Грек — смотрит «Женитьбу Бальзаминова», а там собаки… Вы хотели о чем-то спросить?

— Да. Может ли собачья кличка состоять из двух букв?

— Почему же? Конечно… Нашли своего эрделя? — спросила женщина, подумав.

— Мне кажется, хозяева называют его РР.

— …Барменша выделяла его из всех, даже самых престижных, посетителей.

Она сразу поняла, из каких он, когда за рюмку коньяка получила такую бумажку, какой другие расплачиваются за бутылку. К тому времени мы уже не раз выпивали вместе. Платил за коньяк всегда он. «Сдачи не надо!..» Вскоре мы разговаривали обо всем довольно откровенно. Сходились в одном: «Нужны деньги!..» Но разговор, который все решил, состоялся уже перед самым отъездом. Я уезжал вечером, он оставался еще до утра. Мы сидели в углу за столиком, одна стена бара была стеклянной — по ту сторону был декоративный каменный грот, по дну сухого водоема шла кошка. Я слушал своего нового знакомца и не знал, что думать… Я исхожу из того, что в этой жизни мне уже ни с кем не съесть пуда соли. И основательно я никого не узнаю. «Есть дело, — сказал он. — Большой куш. К тебе деньги придут сами — делать ничего не придется… Нужно еще примерно месяцев восемь — десять, чтобы все подготовить…» Потом я узнал, что он начал готовиться к этому еще в колонии. «Это предложение?» — «Да». — «Надо подумать», — ответил я.

Следовательно, согласился.

Он знал, что я соглашусь. Люди, подобные ему, зря не рискуют. Вечером я стоял один на пляже. По обе стороны белел туман, а впереди на полнеба поднималась чернота и нависала над светлым морским песком. Я решил подняться в номер, записать свои впечатления. Позади над пустым пляжем шумели деревья, на кирхе ударил колокол. О деле я тогда не думал. «Вот и кончилась легкая пансионатская жизнь, — пожалел я. — Съеден последний ужин, собраны вещи. Осталось сдать номер. Все надо делать поэтапно. Беря билет в самолет, не думать, какая погода будет в день отлета, что будет через час, через год…» А надо мной уже загоралась крыша} Я продолжал заботиться о пустяках и не думал о главном — о том, что, как говорили еще не так. давно, продал свою душу дьяволу…