не чувствовал себя дома. Ах, как сладко спится на родине! Но кто опишет изумление трех друзей, когда они узнали, что приехал Истванько! Узнав это, Палко побежал в лес, чтобы там выплакать свою радость. Он благодарил Спасителя, что Он навсегда утешил дядю Филина, вернув ему Истванько целым и невредимым. Особенно еще радовало Палко, что он мог сидеть у ног дяди Истванько, которого полюбил с первого взгляда, и из его уст слышать Слово Божие. Ондрейко же был счастлив, что дядя Филина и Петр были его родственниками. Мальчики радостно обнялись: ведь они двоюродные братья!

- Я сразу же почувствовала себя, как дома, - сказала госпожа Славковская, - а вас, дядя Филина, полюбила, как родная дочь.

Позднее Истванько сказал своей дочери:

- Я очень горевал, что не дал о себе знать моим родным. Но теперь я вижу, что Господь Иисус в Своей любви все обратил в добро, явившись мне в Америке, а Петру - здесь. 'Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу; ибо, кого Он предузнал, тем и предопределил (быть) подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братьями; а кого предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого Он оправдал, тех и прославил' (Рим. 8:2830). Филина показал своему брату владения Ондрейко. Когда молодая женщина совсем поправилась, все поехали в замок. Палко и Петр были также приглашены. Мальчики играли в парке с мячами, которые дедушка привез из Америки. Для молодой женщины слуги принесли раскладной стул. Лежа, она наблюдала за игрой мальчиков; ей было приятно видеть их радостными и веселыми. Время от времени Ондрейко подбегал к ней, лаская и целуя ее, затем снова бежал играть к товарищам. Кто может описать ту радость, которая наполняла это маленькое, когда-то покинутое сердечко?!

Тем временем управляющий показал господину Славковскому хозяйственные пристройки, скот, пастбища. Управляющий видел, что господин Славковский хорошо понимает в сельском хозяйстве.

Между тем в замке был приготовлен роскошный обед. Стол накрыли в тени каштановых деревьев. Кушанье было подано в дорогой красивой посуде, которая когда-то принадлежала гордой госпоже фон Гемерской. Замок был куплен со всей мебелью, посудой и прочим инвентарем. Все были радостно оживлены, расхваливая вкусно приготовленные блюда, многочисленные сладости. Ондрейко с радостью подчевал своих друзей, предлагая то или другое. Один только господин Славковский был немного задумчив. Он делал над собою невероятные усилия, чтобы принять участие в общем разговоре.

Когда мальчики вернулись к своим играм, позвав с собою и обоих сыновей управляющего, господин Славковский незаметно вышел. Он шел вдоль густой каштановой аллеи. Отсюда была хорошо видна часть когда-то прекрасного, но в данный момент совершенно запущенного, одичалого сада. Вскоре его нагнал Филина.

- Ты чем-то огорчен, брат мой? - спросил он, озабоченно глядя на Истванько. -- Полагаешь, что мы переплатили за замок, так как все находится в полном упадке и бесхозяйственности?

- Этого я не думаю, Петр. Наоборот, несмотря на все эти повреждения, это недорого, - улыбнувшись, ответил Истванько.

- И все же мне кажется, ты чем-то озабочен.

- Меня удручает одно обстоятельство, Петр. Тебе я могу сказать это, но пусть это останется между нами!

Моя дочь в настоящее время настолько слаба, что я не могу ее везти в Америку. Здесь, на нашей старой родине, она скорее поправится. Мой внук тоже не может ехать в Америку, ему и здесь всего хватит на всю его жизнь. Но когда моя дочь станет здесь полновластной хозяйкой, ей нужен будет управляющий, а найти честного человека очень трудно. Тут я подумал, зачем ей нанимать чужого человека, когда у нее есть сравнительно еще молодой отец, который и в Европе смог бы работать на ферме.

- Как я рад, Истванько! - обрадованно вскричал Филина.

- Да, но есть еще одно большое препятствие. В Америке ферма записана на мое имя, зятю Адальберту я выплачу причитающуюся ему долю, но моя дорогая супруга родилась в Америке. Захочет ли она покинуть свою родину и отправиться на чужбину? Я должен сперва ей все описать, и если она будет согласна, тогда мы приедем сюда. Свою ферму в Америке мы бы продали, а капитал вложили бы сюда. Его будет достаточно, чтобы прокормить нас всех. Я, как управляющий, буду столько зарабатывать, что смогу содержать себя и мою Агнес. Ей же пора отдохнуть, она в своей жизни уже много потрудилась.

- Я днем и ночью буду молить и просить Господа, чтобы Он так направил сердце твоей супруги, чтобы ты получил ее согласие, - заверил Филина. - Мне сильно хочется, чтобы ты был здесь, вокруг нас еще столько мрака. Многие не знают Иисуса, и никто не заботится об этих душах. Я себе никак не могу представить, что мы будем делать без Палко, если он уедет от нас; а ты смог бы его нам заменить.

- Это едва ли, Петр. Господь в лице Палко имеет особенного слугу. Таким даром, какой имеет это дитя, я не обладаю. Но зато я имею опыт долгих лет общения с моим Господом. Эти последние десять лет страданий, меня очень сблизили с Господом, ведь Он говорит: 'Знаю твою печаль'. Давно уже у меня было в мыслях, и я к этому стремился, быть свидетелем Христовым. Это также влечет меня на мою прекрасную родину. Поэтому я надеюсь, что моя Агнес согласится, и мы приедем сюда. И тогда сбудутся слова нашего отца, который говорил: ,,Истванько там накопит денег, приедет домой и будут вместе хозяйничать...' И если даже не все живы, то мы оба здесь. Если Господь позволит и мы приедем сюда, знаешь, что я первым долгом сделаю?

- Что?

- Я отстрою заново нашу хижину и этих развалин больше не будет. Мы будем беречь ее для Петра. Когда он вырастет, ты дашь ему еще немного земли, а пока мы будем вместе заботиться о нем.

Иногда дни летят, как мысли, а недели - как сон.

В один из таких дней дядя Филина отвез Палко домой. Все были очень рады его возвращению, мать и бабушка не могли на него насмотреться. Отец Палко был немного озабочен, он искал для семьи новое жилье. Тут дядя Филина дал ему хороший совет: 'Возьми свою семью и на зиму поселись в домике в горах. Госпожа Славковская уступит тебе старые деревья, и ты можешь их обрабатывать для себя, лесничий хочет заново лес заложить. А за это время, может, и найдется что-нибудь подходящее для вас. С собой возьмите только одежду и необходимые вещи. Постельное белье, стол, стулья, кухонные принадлежности имеются в замке в достаточном количестве'.

Все были благодарны дяде Филину за это предложение. Госпожа Славковская со своим отцом и тетей Моравец переехали в замок. Каждое утро мать Ондрейко приезжала в пастушью хижину и оставалась там до вечера. Иногда она оставалась и ночевала в горнице Ондрейко; часто она брала также с собой мальчиков в замок. Там, под руководством господина Славковского, были уже начаты некоторые перепланировки. Садовник, получив деньги и посоветовавшись со своим господином, с охотой принялся за работу. Через две недели замок и окружающий его сад были неузнаваемы. Все, что было повреждено снаружи и внутри, было исправлено и реставрировано. Плотники привели в порядок паркетные полы, чердаки, окна и двери. При уборке было обнаружено множество красивых деревянных стульев, кроватей, столов и другого инвентаря, что вполне подошло в домик Палко. Теперь семья Лезина могла уютно и хорошо устроиться на зиму. Даже Дунай получил отличную собачью конуру, где он мог укрыться в сырую погоду.

Был теплый летний вечер. Перед пастушьей хижиной был разложен костер. Дядя Филина пригласил всех работников, сказав, что сегодня вечером будет пир. Что за пир? Этого никто не знал. К хижине подошли Петр, Ондрейко и Палко в сопровождении Дуная и Фиделя. Мальчики навестили семью Лезина и теперь вернулись оттуда, неся всевозможные гостинцы. Бабушка Палко дала в подарок целую коробку запеченных слив с орехами, и Ондрейко уверял, что они вкуснее фиников и фисташек.

- Сегодня у мамочки большая радость, -- рассказывал Ондрейко своему другу Палко. -- Наконец пришло письмо от бабушки из Америки. Мне она также написала очень милое письмецо. Правда, Петр?

- О да, она очень мило пишет, мне тоже послала привет, - подтвердил Петр.

- Что она мамочке написала, я не знаю, но она сразу же побежала к дедушке и кинулась ему на шею.