Затем слово взял профессор Теренцио. Он долго говорил о солнечной системе и о космосе, упомянул Данте, Галилея, Коперника и Ньютона, указал, между делом, на различие между человеком пещерной эпохи и профессором Эйнштейном, словом, сказал достопамятные вещи, которые старательно записывались на магнитофонную ленту, дабы увековечить каждое слово.

И снова все стали спрашивать друг друга:

– Съедят они наконец этот шоколад или нет?

Вероятно, ученые ожидали, что генерал, в свою очередь, тоже произнесет довольно длинную речь. Но генерал упрямо молчал.

И тогда ученые, глядя друг на друга в упор, словно фехтовальщики в решающий момент смертельной дуэли, поднесли ко рту кусочки шоколада и с героической самоотверженностью положили их на кончик языка.

Потом они закрыли рот.

Пожевали.

Проглотили.

Застыли, как статуи в городском парке. Вскоре гримаса исказила лицо профессора Росси. Точно такая же гримаса, словно в зеркале, отразилась на лице профессора Теренцио.

– Ну что, плохой шоколад? – спросил синьор Мелетти, совершенно не почувствовавший торжественности момента.

Все возмущенно зашикали на него.

– Болван! – проворчал генерал. Затем, обращаясь к ученым, сказал: – Так что же, синьоры? Мы ждем.

– Я чувствую, – проговорил профессор Росси, – некоторое удушье…

– А я уже совсем задыхаюсь! – прошептал профессор Теренцио.

– Может быть… может, этот шоколад… – начал профессор Росси.

– Отравлен! – закончил его мысль профессор Теренцио.

– Живо! – приказал генерал. – Вызвать «скорую помощь»! Необходимо срочно отправить их в ближайшую больницу!

– Караул! – закричал синьор Мелетти. – Рита! Моя Ритучча! Паоло! Их тоже надо отправить в больницу! Быстрее, ради бога, быстрее!

Профессор Росси и профессор Теренцио теперь уже просто корчились, словно от ужасных болей, разрывали на себе воротнички, дрожащими руками цеплялись за генерала, за полковника и даже за синьора Мелетти.

– Вот, – крикнул кто-то, – вот что получается, когда боятся пустить в ход пушки!

Но переполох был так велик, что нельзя было определить точно, кто был автором этой исторической фразы.

Пока машины «скорой помощи» под оглушительный вой сирен везли в больницу двух жалобно стонавших ученых и Риту, которая, наоборот, уверяла, что чувствует себя превосходно, Паоло, скрываясь от неприятностей, очутился в поле. Но оказалось, что слоняться без дела ужасно скучно. Чтобы убить время, он принялся охотиться за ящерицами. Прежде, когда он убегал с уроков, это занятие казалось ему необыкновенно увлекательным, а теперь оно было невыносимо нудным. Поесть ему дома не удалось, но, по правде говоря, после вчерашнего пиршества он нисколько не нуждался в еде и мог гулять еще сколько угодно.

Когда издали донесся вой сирены, он решил, что время уже позднее, и машинально повернул к Трулло. Из головы у него не выходила вчерашняя история с тортом.

«Мы поспешили и убежали зря! – размышлял он. – Этот таинственный синьор Джепетто, или как его там зовут, был совсем нестрашный. И вовсе не походил на марсианина. Могу поклясться, что он улыбался!»

Паоло пошел по улицам Трулло, слегка волнуясь при мысли, что его, наверное, разыскивают. Вдруг его окликнул школьный приятель:

– Паоло, что это тебя давно не видно? Ты что, болел?

– Да, – поспешил ответить он, – но теперь я уже поправился.

А про себя он подумал: «Значит, никто ничего не знает! Самое главное – не попасться на глаза отцу!»

Вскоре он оказался в расположении пожарной команды, как раз в том месте, где вчера дважды переходил «границу».

«Где два, там и три! – решил мальчик. – Но на этот раз будет гораздо труднее».

Торт на вершине холма не подавал никаких признаков жизни. Какой-то пожарный в ответ на вопрос Паоло сказал, что, по его мнению, приказ начать наступление на космический корабль может быть получен с минуты на минуту.

– Раньше, разумеется, прозвучит сигнал тревоги, – добавил он, – и все гражданское население должно будет укрыться.

– Словом, задумали устроить марсианам небольшой душ? – мрачно спросил Паоло.

– Душ я устрою тебе, если ты не отвалишь отсюда! – ответил пожарный.