отношении подозреваемых позволяет лишь в крайних случаях.

По правде говоря, солдаты Службы общественной охраны не думали, что именно я прикончил четырех человек в таверне «Остроконечный жезл», хотя им этого очень хотелось. А капитан Ралли, с которым я хорошо знаком, вообще убежден, что убийца не я. Этим, кстати, он резко отличается от своего начальства, уверенного в том, что Фракс способен на любое преступление. Префект Гальвиний, глава Службы общественной охраны, спит и видит, как бы отправить меня на каторжные галеры. Ралли относится ко мне лучше, однако его постоянно выводит из себя то, что я никогда не рассказываю о тех делах, которые веду. Капитан несколько раз спрашивал меня, что я делал в «Жезле», но у меня не было ни малейшего желания сообщать, что я занимаюсь поисками кулона для Лисутариды. Если я начну называть своих клиентов всякий раз, как у меня возникнут неприятности, то скоро вообще буду сидеть на бобах.

В конце концов капитан Ралли позволил мне удалиться, но предупредил, что обрушится на меня как скверное заклятие, если я снова окажусь рядом со жмуриком на его участке. Я же, со своей стороны заверив капитана, что впредь изо всех сил буду держаться подальше от покойников, поспешил в «Секиру мщения». Заглотав наскоро завтрак, я отправился на свидание с Лисутаридой.

Когда мне наконец удалось добраться до дверей — инкрустированных, между прочим, золотом, — я был злее самого злобного дракона и готов смести со своего пути любого, кто первым встретит меня у порога. Но и здесь мне не повезло. Дверь открыла служанка, которую я, увы, хорошо знал. Девица без разговоров пустила меня в дом.

— Я немедленно доложу госпоже, — вежливо произнесла она и удалилась, прежде чем я успел выпалить какую-нибудь грубость.

Я находился в комнате, окно которой выходило на задний двор виллы. Впрочем, о каком-то дворе не могло быть и речи. Моему взору открывался обширный сад с таким количеством деревьев, цветов и кустов, что нормальный человек просто не знал бы, что со всей этой флорой делать. Между деревьев причудливо извивались тропинки, в искусственных водоемах резвились золотые рыбки. Чуть поодаль располагался сад, в котором Лисутарида вне зависимости от сезона выращивала с помощью магических сил разнообразные овощи и фрукты. Месяц назад она устроила в своем саду роскошный прием для посла эльфов и всей его свиты. Это было восхитительно. Впрочем, о приеме я лишь читал. Мне приглашения на подобные сборища не грозили.

В комнату с несколько отрешенной улыбкой наконец вплыла Властительница Небес. Было ясно, что Лисутарида уже успела присосаться с утра к кальяну.

— Привет, Фракс. Поздравляю, На сей раз ты сработал быстро.

— Кулона у меня нет.

— Не может быть!

— Вместо кулона я имею четырех мертвецов и весьма тесное знакомство со Службой общественной охраны.

Я рассказал волшебнице о вчерашних событиях, и та, не преминув выразить свое неудовольствие, спросила:

— Значит, тебе известно, кто эти люди?

— Одного из них я узнал. Мелкий воришка по имени Аксатен. Обычно работает на стадионе или, вернее, работал, пока ему не перерезали глотку. Скорее всего он и украл кулон. Трех остальных я не знаю. Мне также неизвестно, кто их прикончил. Теперь, я надеюсь, ты мне все расскажешь.

— Что значит все? — тупо глядя на меня, спросила Лисутарида.

— Ты посылаешь меня взять у вора камень, а я оказываюсь прямо на бойне. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Нет.

— Слова «Я плыл на прекрасном золотом корабле...» тебе что-нибудь говорят?

— Нет. Это что, цитата?

— Понятия не имею. Никогда не увлекался высокой поэзией. Но слова эти были произнесены умирающим. Мне пришлось видеть множество умирающих людей, но ни один из них не произносил перед смертью столь странных слов. — Я бросил на Лисутариду многозначительный взгляд.

Ей мой взгляд явно не понравился, и она довольно воинственно спросила:

— Неужели ты хочешь сказать, что я скрыла от тебя какие-то важные сведения?

— Именно.

— Фракс, — произнесла Властительница Небес, величественно поднимаясь со стула. — Я высоко ценю твою помощь в ходе моих выборов на пост главы Гильдии. Но, боюсь, тесные контакты, в которые мы были вынуждены вступать в то время, создали у тебя ложное представление о том, что ты можешь без приглашения являться в мой дом и обвинять меня во лжи. Этого, Фракс, я никому не позволяю.

Вид у Властительницы Небес был грозный, и я попросил ее успокоиться. Она хлопнула в ладоши, и на пороге возникла служанка с подносом в руках. На подносе рядом с коробкой фазиса лежала трубка.

— Я вовсе не это имел в виду, когда просил тебя успокоиться. Неужели ты хотя бы на день не способна отказаться от своей идиотской привычки?

Лисутарида не снизошла до ответа. Она, словно священнодействуя, не торопясь набила и зажгла трубку. Я же во время этого ритуала сидел как на иголках. Глубоко затянувшись, она откинулась на спинку кресла и забросила одну ногу в золотой сандалии на другую. Это действо, видимо, должно было выражать высшую степень удовольствия.

— Думаю, что в любом месте, подобном той жалкой таверне, могут возникнуть тысячи причин, в силу которых убивают людей. Разве не так?

— Так. В округе Двенадцати морей спор между ворами нередко заканчивается убийством. Но мне не нравится, что этих прикончили в тот момент, когда в их руках находился весьма ценный предмет. Ты утверждала, что о возможностях камня никто не знает, однако у меня создается впечатление, что кое-кому стали известны возможности твоего кулона. Это мог быть тот тип, который украл кулон, или же это человек, у которого он в данный момент находится. Дело становится гораздо более сложным, чем казалось вначале.

— Никто другой не мог знать о подлинном значении камня! — возмущенно воскликнула Лисутарида. — Его возможности известны только королю, ведущим чиновникам и главе Гильдии чародеев.

— Весь Турай сверху донизу погряз в коррупции. И в городе есть масса людей, поднаторевших в раскрытии всякого рода тайн. Не забывай, что каждая тайна может очень дорого стоить. Да, кстати, а как в этом отношении обстоят дела в твоем собственном доме?

— В моем окружении никто не знает о подлинном назначении кулона. Исключением является лишь моя помощница и секретарь, которая осведомлена о всех моих делах. Но она абсолютно надежна.

— Мне хотелось бы с ней побеседовать.

— С моим секретарем ты говорить не будешь. Ты должен поверить мне на слово, что ей можно доверять.

Лисутарида сделала глубокую затяжку. Она понимала, что потеря кулона грозит ей неприятностями. Но если камень из рук воришки перейдет в руки банды, которая продаст его тому, кто готов больше заплатить, волшебнице будет по-настоящему худо. Особенно если покупатель окажется из числа орков.

Немного помолчав, она, вызывая слугу, потянула за свисающий у дверей шнурок.

— Сейчас я еще раз определю местонахождение камня, чтобы ты мог его добыть и принести мне.

— Ты в самом деле не хочешь никого привлечь к розыску? — спросил я. — Службу дворцовой охраны, например? Может быть, пришло время поставить в известность консула?

— Если Калий узнает о пропаже, он обрушится на меня словно скверное заклятие. А я еще не вполне готова к изгнанию из города.

Появилась служанка с золотой чашей. Чаша почти до краев была заполнена похожей на густые черные чернила жидкостью под названием «курия». В этой жиже хороший чародей может узреть все события прошлого и настоящего. Прежде такое удавалось и мне, хотя и не без трудностей. Однако теперь я почти полностью утратил способность сосредоточиться, чтобы привести себя в необходимое для ясновидения состояние духа. Что касается Лисутариды, она была настолько могущественной волшебницей, что никакой концентрации для работы с курией ей не требовалось. Она провела рукой над чашей, и на черной поверхности сразу же начала возникать картинка.