Мать выпивала не одна. По нашему мнению, все вокруг тоже пили. И мужики и бабы. Жены и такие, как моя мать, безнадежная доходяга. Их так и прозвали в городе. Безнадевки. Боялись связываться, хотя видели, как они во дворах, из подъездов что-то тащат. А еще потому, что мужиков к себе затянули. Мужей их, многих. И не только пить, но и едать. Так мы впервые этим словом назвали то, что потом часто видели и не только в подъезде, но даже в нашей комнате.

А случилось это первый раз при нас. Мать явилась навеселе с каким-то дядькой незнакомым. Мы с сестрой, в таких случаях залезали в пустые коробки, которые мать собирала у магазинов, и сидели там, боялись дядьки, но все слышали.

- Ну, ты даешь? Или как? А то я, этажом ниже пойду, ждут.

— Дам, дам. Подожди. Дай хоть докурить! Ну, куда ты лезешь… — Смеется.

— Глупый!

Верка высовывается, а потом поясняет мне. Они там играют в коников. Сейчас он скакал, а потом твоя мать. А вот почему она голая. Не знаю. Жарко ей, наверное.

И нам сидеть в коробках тоже жарко, хотя мы и голодные, но мы терпим.

- Вера! Скоро они наиграются? Уже нечем дышать! И есть хочется!

— Тиши, ты! Скоро уже! Он уже, что-то там делать закончил. Слышишь, мать его спрашивает? А он говорит, что все, уф! Закончил!

Это она так мне показывает и говорит, даже со лба рукой, как бы пот утирает.

- Уф, закончил! Все сделал, как надо. Потому что ты мать, дала мне едать, как следует и я все вовремя закончил. Вот! — Говорит и присаживается на дно коробки, изображаю усталость.

А я сижу и думаю. Вот же какая мать! Накормила, дала едать, и дядька тот работу такую большую сделал. Починил у нее там все. И мать теперь опять стала веселой!

А потом мы с сестрой в магазин идем. И не в тот, что под общежитием, а в другой конец района. Это потому, что у нас уже так один раз наказали, все деньги забрали, но в тетради долговой, продавец, что-то вычеркнули, но мы так ничего и не купили.

Только покупаем и сразу же жуем. Тетки стоят и на нас смотрят. Головой качают.

- Эх, жизнь! — Говорит одна. А вторая, пожилая такая. Смотрит и говорит.

- Разве же это жисть? Страмота одна. Вон детки каки голодные, как в войне.

А еще одна, видно из безнадевок, говорит.

- Мать, небось, дала еб….. А теперь вон, детки бегом в магазин. Да жрать!

А тетки на нее зашикали! При детях и матюгом, так же нельзя! А она, спьяну не поняла и поясняет.

- Потому, что голодные! Во, как! Мать еб….

Но мы уже оттуда быстрее выходим. Думаем, что из-за нас у них еще чего доброго и драка начнется. Идем, а сестра мне говорит.

— Ты, слышала? Слышала, как на нашу безнадевку налетели? А они, что? Что она такое сказала?

— Мать, еб…ть! — Говорю, я. — Легко запомнить. Замени только одну букву и вот, получается едать! Ну, а если заменить… — И я называю только что, услышанное слово на пять букв.

А мне, неожиданно, по шее в это время. Раз! Да, больно! Это безнадевка догнала и шла с бутылкой. Видно услышала и врезала.

— У!!! Проглоты!!! Только и способны на матюги и на пакость! Всех бы, передушила, на …!

Мы отскочили. А я стою и чешу затылок. А сестра рядом. Смеется.

— Ну, что? Заменила букву в одном слове и получила по шее. Вот слушай! Как буквы заменить. Говорит слово в три буквы, а потом повторяет, куй! А я ей говорю.

— Что за куй такой?

Через несколько дней узнали и про это слово.

Мы все время слышали от матери слова о деньгах. Видно это что-то такое, думали мы, что ей очень нужно. Пошли к старшим и стали спрашивать, где нам деньги достать, а там нас сразу же засмеяли. А когда мы обиделись и стали приставать, то нам сказали. А, идите вы … И послали на три буквы. Знали, что матюг и что очень грубое слово, но что оно обозначает? А так, как нас уже этим словом обложили, то мы решили, больше не подходить и не спрашивать, решили, что сами во всем разберемся.

Мамку вечером спрашиваем о деньгах. Просим объяснить. Почему они так нужны, а их у нас нет и откуда их взять можно. Поняли не все, а только часть объяснений. Но мамка, вот же, родная душа, сразу, же нас предупредила, что деньги брать малым нельзя и стащить их нельзя и вообще, деньги это не для нас. И все что с деньгами, это взрослое дело. Для проверки, она оставила на следующий день, на столе пятерку. По тем временам солидные деньги. Утром, как только их обнаружили, то пока что-то делали, играли все время об этой пятерке. Все мысли о ней. Мы с сестрой, о чем только не мечтали! И килограмм пряников купить и много порций мороженного. Но все эти фантазии так и остались фантазиями. Никто из нас даже не подумал спрятать или самому использовать эти деньги. Так и осталась лежать на столе эта заманчивая пятерка. Мы не смели нарушить материнский наказ. Мать пришла, а мы, как две нашкодившие киски, стоим перед ней и все хотим спросить ее о той пятерке. Мать это видит, но молчит. Делает вид, что забыла о ней. И даже на стол не смотрит. А потом, как будто бы случайно находит ее, удивляется радостно и притворно, горячо нас благодарит. А потом мы все вместе идем в магазин, и она каждой из нас покупает по шоколадке. Невиданный в ту пору подарок для нас! Это, говорит, за вашу честность и достойное поведение. И еще каждую поцеловала за честность! Спасибо ей за этот урок. Мы с сестрой в своей жизни потом никогда чужих денег не брали и не воровали.

Из всех, кто был мужского пола и постоянно проживал, в общежитии был, Борька. Он появился со своей мамкой не сразу, а лишь после того, как засыпалась наша фабрика. Мать Борьки работала секретаршей у прежней директрисы, а потом ее сократили, как многих. Работы в городе не нашлось и ей пришлось съехать с частной квартиры и пристраиваться в общаге. Красивая и женственная, пример для подражания и завести на работе она, попав в те же условия, что все остальные быстро растеряла свой гонор и лоск и скатилась. Стала как все. Поначалу продавала свои вещи, а когда уже нечего было продать она запила. Запила, как все. И только ее Борька, дебил, плод неудавшегося аборта, чувствовал себя в центре внимания. Ведь он всегда был кем-то подкормлен и обласкан, как единственный мужчина на сотню не полных семей. Поначалу его мать пыталась как-то отгородить притязания на него со стороны женщин, а потом поняла, что она бессильна что-либо отменить, что было заложено в женщине от природы. Видела, как пользуются им, а сама не могла, потому и запила. Борька стал единственным и самым доступным мужчиной. Для этого в нем были заложены все задатки от рождения. Стройный, сильный, с большими и крепкими руками, которыми он перетаскивал за день десятки различных предметов и грузов, он сразу же сделался, необходим для многих и его очень часто звали на помощь. Он шел и охотно делал все, что ему говорили. В награду за это ему всегда перепадало что-то вкусненькое, а иногда в придачу даже не то, что имело какое-то отношения к еде, а еще вкуснее. Некоторые женщины, долго не раздумывая в открытую, использовали его по его природному назначению. Как мужчину. И ведь, было за что! Борька носил при себе яркие признаки и достоинство настоящего мужчины. Ну, а то, что он не мог изъясняться и только мычал,