тебя что-нибудь сделать? Матео говорит, ты не спускаешься к ужину. Может, я попрошу его принести тебе что-нибудь в комнату? Немного супа и фрукты?
— Нет, спасибо, я, правда, не голодна.
— Какая жалость. — Виолетта нежно потрепала ее по щеке. — Сегодня будет праздник, а ты такая красивая в этом платье, хотя и очень бледная. Паола сообщила тебе новости, конечно? Такая радость.
— Да, — спокойно согласилась Клэр, — радость.
Разве она вынесет эту «радость»? Клэр невидящим взором уставилась в сад — тупую боль, что стучала у нее в висках, нельзя было снять никакой таблеткой. Но она пообещала Виолетте, что примет лекарство и сразу ляжет.
Когда дверь позади нее открылась, она подумала, что крестная пришла проведать ее.
— Пожалуйста, не приставай ко мне, Виолетта, я уже ложусь, — устало произнесла она.
— Это не синьора, — голос Гвидо был резким, даже враждебным.
Она резко обернулась, едва держась на ногах.
— Что означает ваш визит?
— Я стараюсь быть хорошим хозяином, — холодно ответил он, — и беспокоюсь о здоровье моих гостей, и особенно того гостя, который предпочитает прятаться за малейшим недомоганием, лишь бы не сталкиваться лицом к лицу с жизнью.
— Напрасно иронизируете, маркиз, по-моему, наше знакомство — уже достаточно серьезное столкновение с реальной жизнью.
— Зачем вы искали меня?
— Чтобы официально уведомить вас о своем увольнении. — Сердце у нее стучало, а дыхание никак не приходило в норму.
— Обычно такие сообщения оформляют в письменном виде, — коротко заметил Гвидо. — В любом случае вы теряете время, я не принимаю ваше уведомление.
— Моя миссия здесь выполнена, — сухо напомнила она, — у вас нет причин и права задерживать меня дольше.
— Не говорите со мной о правах. — Он сверлил ее глазами. — Это мой дом, Кьяра, моя земля. И я — Бартальди. Здесь все пользуются только теми правами, которые я разрешаю. А что касается причин, то вы знаете не хуже меня, почему я хочу, чтобы вы остались.
—
— Говори, что хочешь, это не имеет никакого значения, выбора все равно нет. — Он разглядывал ее, иронически скривив губы. — Я видел твои глаза, которые наблюдали за мной эти последние недели. Тени на твоем лице подсказывают мне, что ты, как и я, мучилась бессонными ночами. Пока ты не разделишь мою постель, Кьяра, я сомневаюсь, что вообще смогу спать.
— Тогда бессонница грозит остаться с тобой на всю жизнь, — яростно заявила она.
— Мне нужна только ты одна, Кьяра. — Он сделал шаг к ней, голос у него стал ниже, нежнее. — Ты разрываешь мне сердце, красавица моя.
— Не приближайся ко мне и не говори так. Вы слишком жестоки, синьор, — охрипшим голосом проговорила она.
— В твоей власти сделать меня добрым. — Он натужно засмеялся.
— По-моему, у тебя есть кому сделать тебя добрым — девушка в Сиене. — Она бросила эту фразу, не задумываясь.
Губы у него сжались.
— Да, она, без сомнения, подарит мне свою ласку, если я попрошу ее. Только я не хочу. Неужели ты так проста, что ничего не видишь и не понимаешь?
Она покачала головой.
— Я хотела понять, но то, что произошло за эти последние недели, выше моего понимания. Единственное я знаю точно: я бы хотела сейчас оказаться за много миль отсюда и никогда не видеть тебя. — Она жалобно всхлипнула. — Уходи, Гвидо, пожалуйста. Иди туда, где должен быть, иди к людям, с которыми должен быть. И оставь меня в покое.
— Сомневаюсь, красавица моя, что смогу оставить тебя в покое. — Он усмехнулся. — Но если ты так ненавидишь, есть простое средство, — продолжал он с горечью. — Закрой глаза, и я исчезну. Сделай это, Кьяра. Сделай это сейчас.
Гордость, воля, сознание отступили, она закрыла глаза — и через мгновение с наслаждением почувствовала прикосновение его губ к волосам, лбу, губам и прикрытым векам.
— До свидания, — прошептал он, — дорогая моя, любимая моя.
Гвидо ушел, и она почувствовала себя такой одинокой, какой не была еще никогда в жизни.
Когда Клэр-Кьяра снова обрела способность мыслить и шевелиться, она тут же потянулась к Виолеттиной сумочке и начала искать таблетки. Хотя какие таблетки могли вернуть ее сейчас к реальности? Как понять человека, который вступает в брак и целует другую? А она-то какова? Хочет ненавидеть его — и не может, и презирает себя за это.
Да где же эти таблетки? Непролитые слезы жгли ей глаза. Она высыпала содержимое сумочки на кровать, и ключи от машины, звякнув, упали на пол.
Клэр медленно наклонилась и подняла их, взвешивая в руке.
Вот она, судьба.
Остаться возле Гвидо хотя бы на час, а тем более — на ночь! Она погибнет, погибнет, погибнет!
Итак, она доедет до ближайшей станции, сядет на поезд — все равно куда, лишь бы замести следы, чтобы даже Гвидо с его возможностями не нашел ее. Она должна была сделать это давно, но тянула, сама не зная зачем. А вещи? Вернуться за ними — значит пойти на риск. Только смена белья, несколько самых необходимых туалетных принадлежностей, паспорт и деньги. Этого должно хватить. Если ее начнут искать, то одежда в гардеробе создаст впечатление, что она ненадолго вышла, скажем, погулять перед сном. Это даст ей запас драгоценного времени.
Конечно, она должна переодеться. В черном платье и длинном пиджаке она будет выглядеть достаточно элегантно и нарядно.
Расстегивая платье, Клэр поймала в зеркале свое отражение. Гвидо прав, действительно, хороша: светлые волосы, темные блестящие глаза, легкий румянец, подчеркивающий скулы. Черное платье облегало стройные бедра, высокий разрез обнажал длинную, затянутую в черный чулок ногу.
Хватит любоваться, сейчас главное — вперед, прочь из виллы, прочь от Гвидо, только бы он не помешал.
Галерея и лестница были безлюдны, видимо, все ушли в гостиную.
Клэр заставила себя идти спокойно, оглядываясь в полумраке сада, делая вид, что просто прогуливается. Подойдя к часовне, она замелила шаг. Часовня была в лесах, вход на колокольню по- прежнему был закрыт — видимо, что-то мешало реставрации.
Строение было огорожено, но, подойдя ближе, Клэр с удивлением заметила, что несколько досок сняты и прислонены к забору. Еще больше она была поражена, когда увидела машину неподалеку.
Может быть, архитектор вернулся, чтобы закончить осмотр? Но он не стал бы делать это в полутьме. Или Гвидо пригласил его на ужин?
Но разве такая машина может принадлежать преуспевающему архитектору?
Нахмурившись, Клэр решила подойти к ней поближе, но уже у машины услышала голоса и инстинктивно спряталась за капот.
Двое мужчин вышли из колокольни, держа в руках что-то тяжелое, завернутое в мешковину и перевязанное веревками.
Сначала ей почудилось, что это тело, и она быстро зажала рот рукой, чтобы не закричать.
— Осторожнее, идиот. — Голос показался ей знакомым.
Это Фабио!
— Если ты разобьешь ее, то лишишься состояния, — нетерпеливо продолжал он.
Они открыли багажник и опустили свою ношу внутрь, бормоча и ругаясь.
