Несмотря на опасения, первый день на вилле «Минерва» прошел гораздо спокойнее, чем ожидала Клэр.
Они с Паолой обошли сад, любуясь редкими растениями, причем Клэр даже не слышала Паолу, очарованная красотой природы. Но потом пришлось вернуться к действительности. Клэр пыталась вернуть Паолу в реальный мир, интересуясь, чем Фабио зарабатывает на жизнь, где они собираются жить после свадьбы и, главное, на что? Но Паола считала, что это несущественные детали.
— Единственное, что имеет значение, — с пафосом отвечала она, — так это наша любовь, а когда придет конец опекунству, у меня будут деньги. Но я попрошу Гвидо выдать мне немного уже сейчас.
Клэр удивленно приподняла брови.
— После того, как ты убежишь с Фабио? — Она покачала головой. — Я бы на это не рассчитывала.
— Ха! — воскликнула Паола. — Он же не захочет огласки и из гордости сделает то, чего я хочу.
Пожалуй, в этом есть логика, вынуждена была признать Клэр.
— Что же, надеюсь, что ни делается, все к лучшему. А теперь можешь сказать мне названия этих цветов на английском?
Этого Паола сделать не смогла, поскольку, как она радостно сообщила, не знала названий цветов и по-итальянски.
— Может, лучше пойдем к бассейну и немного поплаваем? — предложила она.
— Паола, я приехала сюда работать, а не отдыхать.
Паола надула губки.
— Но сегодня первый день, Гвидо не узнает. Они с Тонио все утро в кабинете будут вести умные разговоры о фермах, виноградниках и об урожае оливы. Нам нужно не попадаться на глаза Дзио Чезаре, он зануда.
— Ничего подобного, — резко возразила Клэр, — меня очаровал его рассказ про виллу.
Паола смерила ее долгим недоверчивым взглядом.
— Кьяра, вам действительно нравится слушать об этрусках, архитектуре и школе Рафаэля? — Она сделала руками неопределенный жест. — Тогда вы безнадежны.
— Да, — тихо ответила Клэр, — наверное, ты права.
Бассейн был в их распоряжении. Клэр уже собралась вернуться в дом за купальником, когда Паола показала на стационарные каменные кабинки на террасе в тени кипарисов, которые служили и как душевые, и как кабинки для переодевания. Паола сообщила, что там всегда держат несколько купальников и полотенец для гостей.
Большинство из найденных купальников оказались бикини, гораздо более откровенные, чем ее собственный, поэтому Клэр остановила выбор на сплошном, глубокого бронзового цвета.
Этот облегающий, словно вторая кожа, купальник с высоко вырезанными бедрами и глубоким вырезом на груди тоже был не слишком целомудренным.
Паола просто скинула хлопчатобумажное платьице и оказалась в купальнике, который представлял собой нечто похожее на черный ремень и два крошечных кружка материи, едва прикрывавших соски.
С таким же успехом можно было раздеться догола, подумала Клэр.
Но сам бассейн оказался потрясающим. Огромный, овальный, с блестящей бирюзовой водой, окруженный террасами для солнечных ванн.
Она подошла к воде и осторожно попробовала воду ногой. Вода была замечательной — прохладной, но приятно освежающей. Клэр окунулась, потом нырнула и трижды без перерыва проплыла туда и обратно вдоль бассейна.
— Вы с ума сошли, — строго сказала Паола, когда она подтянулась и, сев на бортик, стала отжимать мокрые волосы. — Такие упражнения вредны. У вас будут огромные мускулы, как у мужчины.
Клэр усмехнулась.
— Да, риск есть. — Она вытерлась полотенцем и вытянулась на соседнем с Паолой лежаке.
Утро было совершенно безветренным, что обещало знойный день. После нескольких бессвязных высказываний о ее страстном желании получить известие от Фабио Паола замолчала, а потом и вовсе задремала.
А Клэр было о чем поразмышлять. Ей ясно, что с Паолой ей не справиться. Наверное, надо просто сообщить Гвидо Бартальди, что его будущая жена планирует сбежать с охотником за состоянием. В конце концов, это его забота, и пусть он сам и решает эту проблему. Какое ей дело до прихотей маркиза и капризов Паолы?
А ей, Клэр, связываться с человеком, который не отступает от задуманного, не только трудно, но и опасно.
Она вздохнула и села, свесив ноги с лежака.
— Паола! — позвала она. — Я пойду в дом разберу вещи и приготовлюсь к занятиям. Увидимся за ланчем.
В ответ она услышала сонное бормотание, которое могло означать что угодно.
Накинув полотенце на плечи, Клэр поднялась по ступенькам, ведущим к кабинкам.
Воздух был полон ароматов, слышалось жужжание насекомых. Клэр глубоко вдохнула и неожиданно уловила какой-то посторонний, неприятный запах. Поблизости кто-то курил.
Нахмурившись, она оглядела кипарисовую рощу и заметила молодого человека, стоявшего между деревьями. Опершись о мотыгу и сжав губами сигарету, он смотрел в сторону бассейна. На нем были лишь потертые джинсы, но и в них он был привлекателен, что прекрасно осознавал.
Один из садовников, решила Клэр, подсматривает за загорающей Паолой. Он так поглощен своим занятием, что даже не услышал шагов.
— Вам нечем заняться? — холодно спросила она на итальянском.
Он вздрогнул и обернулся.
— Простите, синьорина. — Он говорил вежливо, даже заискивающе, но глаза смотрели дерзко и оценивающе, заставляя ее еще больше пожалеть о том, что на ней столь откровенный купальник. — У меня перерыв на отдых. Я не знал, что у бассейна кто-то есть. — Синьорина, я кузен Марко. Он говорил обо мне с синьором Леруччи.
Клэр не хотела больше ничего слушать. Завернувшись поплотнее в полотенце, она пошла вверх по ступенькам, но что-то ей сказало, что, несмотря на униженные заверения, он стоит и смеется ей вслед. Она резко обернулась, но увидела лишь брошенную сигарету, догорающую на земле.
Тем лучше, подумала она и пошла к кабинкам.
Встав под душ, Клэр решила, что обязательно спросит у Тонио Леруччи о кузене Марко.
Стянув с себя чужой купальник и завернувшись в полотенце наподобие саронга, она пошла одеваться. Но, оказавшись внутри, поняла, что ошиблась — висевшее на крючке платье совсем не походило на ее темно-синее, если не считать, что оно тоже синего оттенка, но блестящее, как шелковистый лазурит.
Она уже собралась выйти и поискать платье в других раздевалках, но заметила, что белье, аккуратно сложенное на стуле в углу, ее. Одновременно она обратила внимание, что к платью прикреплен листок бумаги.
«Простите меня, — гласила записка, — но подобные платья давно преданы забвению. Надеюсь, его замена порадует вас». Подписи не было. Только инициалы «Г.Б.» — вдруг у нее возникнут сомнения относительно того, кто мог позволить себе эту… эту выходку.
— Как он посмел критиковать меня? — дрожащим голосом произнесла она.
Она забыла, кстати, что синее платье было самым нелюбимым из всего ее гардероба и что она демонстративно надела именно его.
Также она проигнорировала внутренний голос, напоминавший ей о том, что маркиз постоянно угадывал ее хитрости и отвечал на них в собственной провокационной манере.
— Он не имел права, — бесилась она. — Я не надену это платье.
Она запнулась, осознав, что у нее нет альтернативы: или влезть обратно в мокрый купальник, или
