— На пейджер? — удивилась я. — У вас разве пейджер есть?

— Да нету у меня, это Крися мне свой отдала, — объяснил Александр Александрович, — так что подождем пока.., это самое и двинем.

— А куда двинем-то? — поинтересовалась я.

— Ну как куда? — в свою очередь, удивился Кошкин. — В прокуратуру надо зайти. И к следователю домой. Этот… Троенько, что ли, фамилия у него?

— Троенько, — машинально подтвердила я. — Александр Александрович, у меня времени только до шести вечера. Некогда Кристину Владимировну ждать. Уже, — я посмотрела на часы, — два часа.

Третий пошел.

Кошкин хотел что-то ответить, но тут приблизился официант с подносом. Я взглянула на то, что стояло на подносе, и мне немедленно стало нехорошо. Это был тот же коктейль, который мы пили здесь с Кошкиным при нашей первой встрече.

— Наш фирменный напиток, — безразлично сообщил официант, выгружая стаканы с ядовито-желтой жидкостью на наш столик. — Еще что-нибудь заказывать будете?

— Будем, — вдруг приосанившись, произнес Александр Александрович.

Ого-го, очевидно, Кристина Владимировна снабдила муженька деньгами! И тем не менее…

— Александр Александрович, — не сводя глаз со стаканов, сказала я, — времени у нас, кстати, меньше четырех часов осталось, так что…

— Не успеем, что ли? — Кошкин засунул руку во внутренний карман пиджака и зашелестел там чем-то. Очень, видно, хотелось ему реабилитироваться передо мной. Официант, изобразив на лице что-то похожее на заинтересованность, достал блокнот и склонился над нашим столиком.

— Не успеем, — я дотронулась ногтем до стеклянной преграды, отделявшей меня от коктейля, — заплатите за это, Александр Александрович, и пойдемте.

Кошкин вздохнул и, бросив на стол купюру, немедленно подхваченную официантом, поднялся.

У здания городской прокуратуры мы остановились. Александр Александрович смущенно затоптался на месте.

— Может быть, Женя.., ты одна сходишь?

— Чего это вдруг? — удивилась я.

— Ну.., ты понимаешь.., в наше время каждый преуспевающий бизнесмен должен иметь какие-то связи с местными органами власти… — начал он.

— И что же?

— И я вот тоже… А последнее время у меня… сама знаешь — одни проблемы.

— Не заплатили, что ли, кому-то из прокуратуры? — догадалась я.

— Ага. Меня вообще могут того…

— Ну, ничего, — успокоила его я, — со мной никто никого не того.

Ничего себе выразилась! Впрочем, Кошкин не обратил внимания на изысканность моей формулировки. Он вообще отвернулся от меня и, прищурившись, вглядывался в выходящего из здания прокуратуры высокого толстого мужчину очень, между прочим, респектабельного вида.

— Михаил! — разведя руками, воскликнул Александр Александрович преувеличенно весело, когда мужчина поравнялся с нами. — Куда бежишь, старых друзей не узнаешь?

Мужчина остановился, удивленно глянул на Кошкина и вдруг расплылся в улыбке:

— А-а, Саша! Сколько лет, сколько зим!

— Восемь, Миша, восемь лет!

Кошкин обхватил верзилу Мишу руками где-то на уровне поясницы, Миша сильно похлопал его по лопаткам — обнялись.

— Ну, как ты, Саша? Ото! Сын? — Миша ткнул в меня пальцем.

— Сын, — подтвердила я, отходя в сторону.

Пусть наговорятся. Уж Кошкин-то сейчас сумеет заставить этого господина помочь нам отыскать стулья в здании прокуратуры.

Я решила пройтись до табачного киоска, который располагался через улицу, — купить сигарет.

— А ты чего здесь делаешь-то, Михаил? — донесся мне вслед голос Кошкина.

— Ну, ты же понимаешь, Саш, в наше время каждый преуспевающий предприниматель…

«Н-да, — подумала я, переходя через дорогу, — можно подумать, на курсах преуспевающих предпринимателей раздают одинаковые тексты. Такие мини-монологи, подходящие к любой стандартной ситуации…»

— Пачку «Честерфильда», — сказала я в окошечко.

Когда я вернулась к зданию прокуратуры, Кошкин и Миша, покончив с приветствиями, разговаривали о делах. В частности, Александр Александрович рассказывал своему приятелю о том, как стерва жена назло ему, Кошкину, продала прекрасный гарнитур из двенадцати стульев.