и под нашим руководствомне погибнет хлебороб.Я закончил.И ревомон увенчан, как славой.Жалит глазом суровыми дергает бровью…На телегу влезаетнекто робкий, плюгавый,приседает, как заяц,атаману, сословью.Он одернул зеленыйвице-полупердончик,показал запыленныйязыка легкий кончик,взвизгнул, к шуму приладясь:— Вы — живительный кладезь,переполненный гневомсвященным, от бога…В предстоящей борьбе ваммы, эсеры, — помога…И от края до краятабор пьяный и пестрый.Воют кони, пылаякровью чистой и острой…Анархист покрыт поповойшляпою широкополой.Анархисты пьянеепьяного Ноя…Вышла песня.За неюходят стеною.— Оплот всея России,анархия идет.Ребята, не надо властей!И черепа на знамениоблупленный ротнад белым крестом из костей.Погибла тоска,Россия в дыму,гуляет Москва,Ростов-на-Дону.Я скоро погибнув развале ночей.И рухну, темнея от злости,и белый, слюнявыйобъест меня червь, —оставит лишь череп да кости.Я под ноги милой моей попадуомытою костью нагою, —она не узнает меня на ходуи череп отбросит ногою.Я песни певал,молодой, холостой,до жизни особенно жаден…Теперь же я в землюгляжу пустотойглазных, отшлифованных впадин.Зачем же рубился я,сталью звеня,зачем полюбил тебя, банда?Одна мне утеха,что после меняостанется череп…И — амба!
