жизни иногда случалось вовсе не так, как замысливалось.

К исходному месту приблизилась первая ладья, гребцы сделали напоследок сильный рывок веслами и, оставив их торчащими кверху, дружно попадали на дно ладьи. Полученный запас хода должен был пронести ладью между островками вплоть до пролива без участия гребцов. За головной ладьей повторили прием вторая, третья, четвертая. В проливчике оказалось уже одиннадцать ладей, причем головная оставила за кормой половину расстояния между открытым морем за островками и проливчиком.

Игорь не видел пущенных ширванцами огненных стрел, возможно, этому помешало яркое солнце либо дальность расстояния. Просто в какой-то миг неожиданно исчезло из глаз море, островки, скалы между ними, полоска воды с несущимися по ней ладьями, а вместо всего этого прямо из моря возникла сплошная огненная стена. Простояв некоторое время, она стала постепенно спадать, укорачиваться, отступать, и вскоре между скал заплясали на волнах три огромных столба пламени. Нет, четыре – чуть в стороне, уткнувшись носом в одну из скал, горела ладья. То ли гребцам не удалось придать ей нужной скорости, то ли кормчий в последний миг допустил в расчетах промашку и никем не управляемая ладья, взявшая неверное направление, оказалась за пределами безопасного пространства, то ли еще по какой-либо причине, но одна ладья была потеряна.

Зато все остальные продолжали свой бег, а первые три с дымящимися бортами уже вынеслись в проливчик. Их появление из пламени было неожиданным для ширванцев, продолжавших двигаться по проливчику в прежнем порядке, и они схватились за луки и пращи с опозданием, когда ладьи уже врезались в их строй. Свист вражеских стрел и крики раненых товарищей послужили дружинникам сигналом, что проливчик позади, и над бортами ладей вмиг выросли лучники, а большая часть дружинников взялась за весла, направляя ладьи к кораблям. Узость проливчика не позволяла крупным ширванским кораблям свободно в нем маневрировать, этому также мешали плывшие вперемежку с ними мелкие суденышки ополченцев. Русские ладьи, оказываясь в проливчике, первым делом избавлялись от дымящихся, съежившихся от жара шкур и тут же устремлялись на противника. С момента появления в проливчике первой тройки ладей минуло всего несколько минут, а на палубах двух ширванских кораблей уже разгорелись рукопашные бои. Каждый из них атаковали по пять ладей, остальные преградили путь по- спешившим им на помощь суденышкам с ополченцами, поэ-тому численный перевес русичей в абордажных схватках сказался быстро. Захватив оба корабля, дружинники подогнали их вплотную друг к другу и, перегородив проливчик по всей ширине, подожгли их. Гигантский костер разделил уцелевшие ширванские корабли на две части: шесть остались за ним, отрезанные от выхода, пять могли продолжить путь. Однако им не позволили сделать этого русские ладьи, все очутившиеся по одну сторону горевших кораблей.

– Слава! – пронеслось над морем, и десять ладей ринулись на последние в ширванской пятерке два корабля, а три тройки ладей прикрытия вступили в бой с мелкими суденышками, начавшими стягиваться в хвост своей спешившей к выходу из пролива части колонны.

– Слава! – снова загремело в проливчике, когда в небо над ним поднялись еще два столба пламени с дымом.

Как ни спешила тройка оставшихся в проливе ширванских кораблей покинуть его, русские ладьи настигли их и навязали бой. Суденышки с ополченцами, прежде защищавшие боевые корабли, убедившись в бесплодности своих усилий, воспользовались тем, что почти все вражеские ладьи оказались втянутыми в схватку с боевыми кораблями, и сплошным потоком устремились к выходу из проливчика. Дружинники не преследовали их, а только посылали вдогонку стрелы. Ширванские корабли, оказавшиеся позади двух горящих собратьев, начали медленно и осторожно разворачиваться, желая покинуть закупоренный спереди проливчик тем же путем, каким попали в него. То же самое делали и семь-восемь десятков мелких суденышек, очутившихся вместе с ними. Но покуда они выплывут из проливчика и обогнут его вокруг большого острова или двух маленьких островков, пройдет немало времени, за которое должен решиться исход боя с главными силами Дивдада у выхода из пролива. Засада свершила свое дело, исключив участие в сражении свыше трети флота противника!

Сейчас все зависело от того, смог ли тысяцкий Сфенкел задержать ширванские корабли близ Вороньего мыса. После вступления в бой прежде не атакованной части ширванского флота с девятью боевыми кораблями сражение вновь разгорелось на равных, и удар даже десятка-полугора прибывших от Вороньего мыса кораблей сразу внес бы в него перелом в пользу врага. Но сколько ни вглядывался Игорь в морскую даль, он не видел ни единой корабельной мачты.

– Слава! – донеслось со стороны проливчика, и Игорь увидел над ним три новых столба дыма.

– Слава! – и из проливчика вынеслись борт к борту две русские ладьи, за ними показалась еще пара, дальше просматривались еще несколько.

– Слава! – подхватили боевой клич во всех русских ладьях.

Игорь облегченно вздохнул, широко улыбнулся. Небо даровало ему победу! Перун не отвернулся от своих внуков! Теперь не важно, задержал Сфенкел ширванские корабли у Вороньего мыса или нет – даже появись сейчас мачты на горизонте, Дивдаду помощь уже не понадобится, ибо он будет разбит до ее прибытия. Да-да, разбит, поскольку судьбу сражения только что решили вырвавшиеся из проливчика с кличем «Слава!» русские засадные ладьи. Не важно, что их всего девятнадцать и в каждой после боя осталась в живых едва половина дружинников. Главное, что позади них пылали семь ширванских боевых кораблей, а их появление и боевой клич словно влили в русичей новые силы. И потом, откуда противнику знать, что в проливчике находилось всего девятнадцать ладей? Может, это лишь передовой отряд скрывавшихся доселе в засаде свежих русских сил? Нельзя позволить ширванцам прийти в себя от неожиданности и верно оценить обстановку! Нельзя позволить окрепнуть их смятенному ударом в спину духу!

– Не застоялись ли мы, воевода? – повернулся Игорь к Бразду.

– Застоялись, великий князь,– ответил тот.– Да и Дивдад со своим знаменем уже порядком намозолил глаза.

Игорь рванул из ножен меч, указал клинком на тройку кораблей со знаменем, громко крикнул:

– Смерть Дивдаду! Слава!

– Слава! – раскатилось вокруг него, и пятерка ладей наперегонки помчалась к тройке ширванских кораблей, стоящих поодаль от сражавшихся.

Но те не приняли боя. Все три корабля распустили паруса и стали быстро удаляться от места сражения. Преследовать их? Опасно – у Дивдада не меньше трехсот отборных воинов, а у Игоря двести. К тому же ширванцы направились в открытое море, где усиливавшийся ветер и все выше вздымавшиеся волны им нипочем, чего нельзя сказать о русских ладьях. Да я зачем вообще рисковать, бросаясь невесть куда в преддверия наступления темноты? Погибни Дивдад или уцелей – для Игоря он уже никто! Какой воин пожелает встать под знамя полководца, потерпевшего поражение от впятеро уступавшего ему по численности врага? Кто захочет связать свою судьбу с полководцем, не получившим даже царапины.в сражении, где погибли многие тысячи его воинов? Так что пусть Дивдад плывет куда считает нужным, для Игоря сейчас важнее добить его боевые корабли, что позволит ему чувствовать себя полноправным хозяином ширванского побережья. Да и ширванский и прочий сброд стоит проучить получше, дабы отбить у него охоту поднимать оружие на русичей!

– Дивдада в открытом море на ночь глядя нам не догнать,– сказал Игорь, вкладывая меч в ножны.– А вот кораблям, что сейчас огибают отмель, от нас не уйти никуда. На них, воевода!

Сражение стихало. Рукопашные схватки продолжались лишь на трех-четырех боевых кораблях, остальные были объяты пламенем либо на них хозяйничали русичи. Суденышки с ополченцами, не помышлявшими больше о сопротивлении, удирали от проливчика во все стороны. Некоторые ладьи, настигая их парами, зажимали бортами между собой и давили, словно скорлупу от орехов. Увидев ладью со стягом великого князя, все встречные ладьи устремлялись за ней, снова собираясь в боевые пятерки и тройки. Но ширванцы у отмели, увидев русичей и догадавшись об исходе сражения, спешно разворачивались назад.

– Ты победил Дивдада, великий князь,– сказал Бразд.– С сегодняшнего дня весь Каспий в твоих руках.

– Весь, кроме Дербента,– поправил Игорь.– Но теперь уже никто и ничто не помешает мне побывать у него.

Вначале Хозрой не придал значения громкому шуму снаружи, однако знакомые звуки, напоминавшие