— Они, верно, встречают тебя и перед обедней, и после обедни. Что они тогда делают?

— Служат мне, как умеют.

— Сегодня они тебе служить не будут — понятно?

Она снова послушно ответила:

— Ладно, Збышко.

Дальнейший разговор был прерван стуком деревянных бил, которые в Кшесне заменяли еще тогда колокола. Вскоре весь поезд был уже на месте. Из толпы народа, ожидавшего перед костелом начала обедни, тотчас вышли молодой Вильк и Чтан из Рогова; однако Збышко предупредил их: не успели они подбежать к Ягенке, как он соскочил с коня и, обхватив стан девушки, ссадил ее с седла, взял за руку и, вызывающе глядя на хлопцев, повел ее в костел.

В притворе Вилька и Чтана ждало новое разочарование. Оба они бросились к кропильнице и, омочив руки, протянули их девушке. Однако то же самое сделал Збышко, Ягенка коснулась его пальцев, перекрестилась и вместе с ним вошла в костел. Тут не только молодой Вильк, но даже Чтан из Рогова, парень недалекий, догадались, что все это сделано было с умыслом, и оба так вознегодовали, что у них волосы встали дыбом под сетками. Однако, опасаясь кары господней, они кое-как совладали с собой и в костел в таком озлоблении войти не посмели; Вильк выбежал из притвора и как сумасшедший помчался по погосту между деревьями куда глаза глядят. Вслед за ним ринулся и Чтан, тоже не зная, зачем он это делает.

Они остановились в углу ограды, где были свалены огромные камни, приготовленные для фундамента колокольни, которую должны были строить в Кшесне. Чтобы хоть на чем-нибудь сорвать злость, которая так и душила их, Вильк ухватился за один камень и стал изо всех сил ворочать его; вслед за ним ухватился за камень и Чтан, и через минуту они в ярости покатили его через весь погост к самым воротам.

Народ смотрел на них в изумлении, думая, что это они обет дали такой, что это они хотят таким образом помочь соорудить колокольню. От усталости у хлопцев отошло от сердца, они опомнились, только побледнели от натуги и отдувались, неуверенно поглядывая друг на друга.

Первым прервал молчание Чтан из Рогова.

— Как же быть?

— А что? — спросил Вильк.

— Сейчас нападем на него?

— Как же ты нападешь на него в костеле?

— Не в костеле, а после обедни.

— Он ведь с Зыхом и с аббатом. Или ты забыл, что Зых посулился, коли случится драка, нас обоих выгнать из Згожелиц. Не будь этого, я бы уж давно переломал тебе все ребра.

— Либо я тебе! — отрезал Чтан, сжимая могучие кулаки.

И глаза у них зловеще засверкали; однако хлопцы тотчас сообразили, что теперь им, больше чем когда бы то ни было, надо держаться вместе. Они не раз уже дрались, однако после драки всякий раз мирились, — жить они не могли друг без друга и всегда скучали врозь, хоть и разделяла их любовь к Ягенке. Теперь же у них был общий враг, и оба они чувствовали, что соперник этот для них очень опасен.

Помолчав с минуту времени, Чтан спросил:

— Что делать? Не послать ли ему вызов в Богданец?

Хотя Вильк был умнее своего товарища, однако на этот раз и он не знал, как быть. К счастью, на помощь им пришли била, которые застучали вновь, возвестив начало обедни.

— Что делать? — переспросил Вильк. — Идти к обедне, а там пусть будет, что бог даст.

Этот разумный ответ успокоил Чтана из Рогова.

— Может, господь бог наставит нас, — заметил он.

— И благословит, — прибавил Вильк.

— По справедливости.

Войдя в костел, Вильк и Чтан с благоговением отслушали обедню и приободрились. Они не потеряли присутствия духа даже тогда, когда после обедни Ягенка в притворе снова приняла святую воду из рук Збышка. У ворот они в ноги поклонились Зыху, Ягенке и даже аббату, хоть он был врагом старого Вилька из Бжозовой. Правда, на Збышка они глядели исподлобья, но не выдали себя ни единым звуком, хотя сердце у них щемило от муки, гнева и зависти и Ягенка никогда не казалась им такой красавицей, сущей королевной. Лишь когда поезд тронулся в обратный путь и до них издали долетела веселая песня причетников, Чтан, отфыркиваясь, как лошадь, отер пот со своего заросшего лица, а Вильк, скрежеща зубами, проговорил:

— В корчму! В корчму! Горе мне!..

Тут они вспомнили, отчего им в прошлый раз стало легче, ухватились опять за камень и в ярости покатили его на прежнее место.

Меж тем Збышко ехал рядом с Ягенкой, слушая песни причетников аббата, однако, когда поезд проехал с версту, он осадил вдруг коня и сказал:

— Ба! Совсем позабыл! Я ведь хотел заказать службу о здравии дяди. Придется вернуться.

— Не возвращайся! — воскликнула Ягенка. — Пошлем человека из Згожелиц.

— Нет, я ворочусь, а вы меня не ждите. С богом!

— С богом! — сказал аббат. — Езжай!

И лицо у него повеселело, а когда Збышко скрылся из виду, он неприметно подтолкнул Зыха и