Вингоррих, сын кунса Вингохара, умершего тремя зимами ранее. Вот так у нас появился настоящий правитель. Теперь у нас истинный Старший Род, ничем не хуже других!
– Понятно, – кивнул Винитар. И ничего не добавил.
Атавид же задумчиво произнёс:
– Я иногда думаю: тот, кто теперь ведёт народ Закатных Вершин, какой он? Такой ли, как наш Вингоррих?
Сказано это было со смыслом, но Винитар промолчал. Волкодав решил его выручить.
– Скажи, почтенный… – обратился он к Атавиду. – В Потаённую Страну ведёт не только Понор, есть и иные Врата. Люди ездят туда и обратно, не встречая препятствий… Если бы кто-то из вас, живущих здесь, вознамерился побывать на родине предков или, по крайней мере, что-нибудь разузнать, это не оказалось бы недостижимо!
Ещё не договорив, он понял по усмешке калеки, что, не желая того, коснулся давней, но отнюдь не изжитой обиды.
– Удобных Врат у нас здесь поблизости нет, – ответил велиморский сегван. – Пускаться в опасное путешествие и тратить несколько лет жизни ради вестей с родины, которая нас выкинула, как мусор!.. – Атавид шевельнул изуродованной рукой. – Нет уж! Если живущему в доме однажды взбредёт на ум проверить, не выбросил ли он случаем что-нибудь ценное, пусть сам наклонится и посмотрит!
– Ты очень разумно беседуешь, Атавид, – сказал Винитар. – Я встречал подобных тебе. Это люди, чьё тело претерпело ущерб словно бы в отплату за избыток ума. Мало чести кунсу, который избавляется от способных дать мудрый совет, а потом ведёт своё племя туда, где ждёт дурная судьба.
Имел ли он в виду своего отца, прозванного Людоедом, и его поход в веннские земли?..
У всякого хозяина душа горит скорее послушать рассказ о чудесных приключениях гостя. И уж в особенности если дом стоит в глухом углу вроде Другого Берега, а гость появился такой, что от его рассказа невольно ждут многого. Но если видит хозяин, – пришлый человек почему-либо не готов начинать откровенную повесть, – настаивать грех. Лучше подождать, пока незнакомец осмотрится в доме и разговорится сам. А не разговорится – что ж, его право так и уйти, не открыв имени-прозвища и ничего о себе не поведав. Даже Богам случалось неузнанными скитаться среди людей, испытывая гостеприимство Своих земных чад. И все помнили, что бывало с теми, кто, движимый подозрительностью или неумеренным любопытством, силой пытался вытянуть у чудесных гостей, кто таковы.
Оттого Атавид, поняв, что светловолосый воитель с лицом близкого родича кунса никак не желает отзываться даже на явственные намёки, отступился без обиды и раздражения и стал просто смотреть, как тот плясал и кружился, вновь и вновь занося тяжёлый деревянный меч… и, между прочим, тем самым о себе немало рассказывая. Сам Атавид никакого оружия, кроме рыболовной остроги, отродясь в руках не держал. И даже не потому, что увечье мешало. Просто не было необходимости. По озёрам и островам кругом деревни никогда не шалили разбойники, торговые пути, видевшие богатых купцов, пролегали весьма далеко, красть у здешних жителей было особенно нечего, а если кто и удумал бы злое, тот вряд ли легко миновал бы кунса Вингорриха и его молодцов в лёгких, быстрых лодьях. Однако глаза Атавиду даны были не зря, он кое в чём разбирался и, узрев мастерство, способен был его распознать. И он безошибочно видел, что к нему припожаловал из Понора не просто воин, привычный сражаться. Это был вождь. И потомок вождей. Что будет, когда он встретится со своим… дядей по отцу, надобно полагать? И чем эта встреча родни отольётся его, Атавида, деревне?..
Старейшина смотрел на упражнявшегося Винитара, подперев здоровой рукой подбородок. Во всяком случае, он ни в чем не мог упрекнуть ни себя, ни своего сына. Особенно – сына. А это было самое главное.
До прошлой ночи знакомство Волкодава со страной Велимор ограничивалось порубежным замком Стража Северных Врат семь лет тому назад. Крепость принадлежала Велимору, но стояла вне его границ, охраняя одно из знаменитых ущелий со скалами, смыкающимися над головой таким образом, что увидеть разом и привычный мир, и Потаённую Страну никому ещё не удавалось. Помнится, в то время жизнь подкинула Волкодаву с избытком разных невесёлых забот, а потому, находясь совсем рядом, в удивительном ущелье он так и не побывал. И вот теперь он опять соприкоснулся с Велимором, и опять подле него был кунс Винитар…
Волкодав сидел на заднем дворе, греясь на ласковом послеполуденном солнышке, и размышлял, было ли это случайным совпадением. Может, Боги тыкали его, как щенка, носом в одну и ту же лужу, а он, бестолковый, всё не мог уразуметь, чему его хотят вразумить?..
Пахло сквашенным молоком. Под свесом крыши бревенчатого амбара висело несколько объёмистых бурдюков. В них отделялись от сыворотки плотные сгустки: готовился знаменитый козий сыр, который никто, даже народы прирождённых пастухов вроде халисунцев, не умели готовить так, как сегваны. И при этом жителям Другого Берега, выходцам с голодных Островов, была присуща ценимая веннами добродетель бережливости. У них ничего не пропадало даром, в том числе сыворотка, которую в том же Халисуне в лучшем случае отдали бы свиньям. Только дома у Волкодава из этой сыворотки напекли бы на всю деревню оладий или блинов. А здесь скорее всего оставят бродить и сделают хмельной напиток…
С той стороны амбара доносился перезвон струн и голос Шамаргана, сопровождаемый хихиканьем девок. Шамарган пел по-сегвански, словно прирождённый сегван. И баллада была из тех, что любили на Островах: про то, как Храмн, кунс всех Богов, явился соблазнять синеокую Эрминтар и какое препирательство вышло у него с упрямой красавицей. Вот только Волкодав, слыхавший в разное время немало сегванских баллад, от величественных до вполне непристойных, именно этой что-то не припоминал. История гордой Эрминтар, ответившей отказом величайшему из небожителей, была вывернута забавным и неожиданным образом. Распалённый страстью Бог так и этак расписывал свою постельную удаль, не впадая, впрочем, в похабщину, а Эрминтар всякий раз находила, чем его срезать.
“Ты думаешь, лишь борода у меня велика? Потом не захочешь и знать своего муженька!” – “Большая колода – большой и безжизненный груз, А маленький шершень как цапнет – седмицу чешусь!”
