Тысячи маленьких дьяволов стучали красными пылающими молоточками в голове у Конана. Ему казалось, что при малейшем движении голова начинает гудеть, как целая кузница. Когда его сознание, наконец, понемногу прояснилось, он установил, что самым жалким образом болтается на могучих плечах титана Юмы, который ухмыльнулся, заметив, что его товарищ пришел в себя, и осторожно отпустил его. Конан был несказанно рад, что у него еще были силы стоять на собственных ногах. Он удивленно осмотрелся по сторонам.

В живых остались только он, Юма и эта девушка, принцесса Созара. Остальные участники похода, в том числе и служанка Созары, убитая шальной стрелой, служили теперь пищей поджарым волкам гирканских степей. Они находились сейчас у северных склонов Талакмы, на много миль южнее от поля битвы. Невысокие смуглые воины в кожаных доспехах, многие — с кровоточащими ранами — окружали их. Конан заметил, что они успели сковать ему руки тяжелыми цепями. Принцесса в шелковом платье и шелковых шароварах тоже была связана, но ее цепи были намного легче и, кажется, были сделаны из чистого серебра.

Закован был и Юма. На него победители обращали особое внимание. Они толкались возле кушита, трогали его кожу, а после рассматривали свои пальцы, удивляясь, что они не окрасились черным. Один из них даже набрал в лоскут ткани снега и сильно потер им плечо Юмы. Юма широко улыбнулся.

— Они еще никогда не видели таких, как я, — сказал он Конану.

Командир отряда прокричал новую команду. Его люди забрались в седла. Принцессу снова посадили в паланкин. На ломаном гирканском офицер заговорил с Конаном и Юмой.

— Вы идти ноги!

И они пошли пешком, а копья азвэри, как называли себя эти воины, то и дело подкалывали их. Паланкин принцессы качался между двумя лошадьми в середине, колонны. Конан заметил, что командир азвэри обращается с Созарой уважительно. Во всяком случае, пока ей не причинили никакого вреда. Офицер, или главарь, или кто он там был, казалось, не питал к Конану и Юме никакой злобы, несмотря на большой урон, который эти двое причинили его отряду.

Один раз он даже произнес с широкой улыбкой:

— Вы оба на проклятье хороший боец!

Но он не стал рисковать и не оставил своим пленникам ни малейшей возможности совершить побег. Он не позволял себе невнимательности и не сбавлял темп марша, позаботившись о том, чтобы с восхода до заката они бежали за лошадьми, идущими рысью, и если они хоть немного начинали отставать, их кололи пиками. Конан сжал зубы и решил быть послушным, — до поры до времени.

Два дня шла колонна по горной тропе, где запросто можно было сломать себе шею. Они проходили перевалы, где им приходилось пробираться по глубокому снегу, оставшемуся еще с прошлой зимы. На этой высоте было тяжело дышать, а внезапные резкие порывы ветра рвали их ветхую одежду и хлестали острым снегом их лица. Черному Юме холод причинял куда больше страданий, чем Конану, который вырос на севере.

Наконец они добрались до южных склонов гор Талакмы, и перед ними открылся фантастический пейзаж. Создавалось впечатление, что они стоят на краю огромной чаши. Маленькие облачка пробегали над густыми джунглями, тянувшимися на много миль. В середине этой «чаши» сверкало огромное озеро, или внутреннее море, отражающее голубизну неба.

По обе стороны этого моря снова начиналась зелень, которая исчезала вдали в розоватой дымке. И из этой дымки поднимались на сотни миль южнее стройные и белые вершины могучих гималейских гор, уходящих в небесную синеву. Эти горы были вторым краем чаши, замкнутой дугами двух горных хребтов.

— Что это за долина? — обратился к офицеру Конан.

— Меру, — ответил тот. — Люди называют ее «Чаша богов».

— Нам нужно туда?

— В великий город Шамбалла.

— А потом?

— Это решит Римпоче — великий царствующий бог.

— Кто он такой?

— Джалунг Тхонгпа, Ужас Смертных, Тень Неба. Идти дальше, собака с белая кожа! Нет время для разговор!

Конан глухо заворчал, когда уколом копья азвэри погнал его дальше. Он безмолвно поклялся сам себе, что в один прекрасный день растолкует этому царствующему богу, Ужасу Смертных, что такое настоящий ужас. Он спрашивал себя, неужели божественность этого владыки простирается настолько, что может защитить его даже от стали… Но эта столь приятная и отрадная картина, увы, терялась в дымке грядущего.

Они спустились в огромную котловину. Воздух стал теплее, растительность гуще. В конце дня они уже тащились по жарким влажным джунглям и болотам, где дорога была заплетена ветвями деревьев, покрытыми пышной зеленью и цветами. Яркие, пестрые птицы свистели и кричали среди ветвей. С крон деревьев глазели на людей любопытные обезьяны. Насекомые назойливо жужжали и больно кусались. С тропы уползали змеи, шмыгали ящерицы.

Для Конана это было первым знакомством с тропическими джунглями. Они совершенно не пришлись ему по вкусу. Насекомые раздражали его не меньше, чем жара. Пот стекал с него ручьями. Зато Юма широко улыбался и дышал полной грудью.

— Здесь прямо как на моей родине, — заявил он.

Конан не ответил. Он лишился дара речи от удивления при виде этого фантастического ландшафта, этих густых джунглей и парящих болот. Ему совсем нетрудно было поверить в то, что эта далекая долина, Меру, и в самом деле была родиной богов, местом, где они жили в самом начале времен. Он никогда еще не видел таких деревьев, как эти гигантские пальмы и маммеи, кроны которых терялись в мутном небе. Он спрашивал себя, как это такие тропические заросли могут существовать так близко от утопающих в снегу горных вершин?

Один раз на дорогу перед ними вышел могучий тигр. Он был добрых девять футов в длину и клыки у него были как кинжалы. Принцесса Созара, увидев его из паланкина, испуганно закричала. Азвэри быстро схватились за оружие, но тигр явно посчитал отряд чересчур сильным и исчез между деревьев так же стремительно и бесшумно, как и появился.

Немного спустя земля заколебалась под тяжкой поступью. С громким сопением сквозь рододендроновые заросли прорвался огромный зверь и остановился на дороге перед ними. Он был серым, с округлыми боками, как выветренный валун, и напоминал гигантскую свинью с толстыми складками жира на холке. Из его морды торчал крепкий, немного притуплённый и слегка загнутый назад рог длиной около фута. Он тупо смотрел на людей своими маленькими поросячьими глазками, потом снова засопел и исчез в кустах.

— Носорог, — сказал Юма. — У нас в Куше тоже водятся такие твари.

Наконец, джунгли расступились перед огромным озером, которое Конан уже видел со склона горы. Некоторое время они шли по берегу этого неизвестного водоема, который азвэри называли Сумеро Тсо. Возле одной из бухт поднимались стены, купола и шпили города, построенного из розоватого камня, который добывали возле лугов и рисовых полей, между озером и джунглями.

— Шамбалла! — крикнул командир азвэри. Его воины тут же слезли с седел, опустились на колени, прижимаясь лбами к влажной земле. Конан и Юма бросали на город удивленные взгляды.

— Здесь жить боги! — сказал командир. — Теперь вам поспешать! Если прийти поздно, вас содрать живьем кожа! Живо! Живо!

Бронзовые городские ворота, покрытые толстым слоем патины, были сделаны в форме гигантского человеческого черепа с рогами. Квадратные окна, забранные над порталом решетками, занимали место