сколько они упустили за прошедшие шесть лет и как мало знали друг друга. Но ее это не тревожило, она с мечтательной полуулыбкой созерцала луну, возможно думая о каком-нибудь лунном мужчине. Но точно не о нем.

— Ты впервые со дня своего возвращения тепло отозвалась об этом месте, — с легкой досадой в голосе заметил Коуди. — Сказала, что небо красивое.

— Правда?

— Да. Ну так где же мои письма?

Девушка открыла заднюю дверцу машины и вытащила три больших почтовых мешка.

— О, Боже!

— А ты как хотел?

— И что мне делать с этим богатством?

— Прочитать и ответить.

— Я один не справлюсь.

— Мы могли бы вместе просмотреть и рассортировать письма.

— Сейчас?

— А ты что, занят?

Коуди в ответ лишь пожал плечами, взял один набитый мешок и понес к дому. Маргарет вошла вслед за ним в гостиную. Вернувшись с двумя оставшимися мешками, он заметил, что Маргарет критически изучает комнату.

— Оставь мысли о перестройке моей гостиной, — предупредил Коуди.

— Как ты узнал? — Маргарет улыбнулась, и в глазах у нее сверкнула озорная искорка. Если бы этот взгляд предназначался лично ему…

— По блеску твоих глаз, он мне уже знаком. Но сначала ты закончишь спальню.

— Ладно, давай начнем, — кивнула девушка в сторону мешков.

— Куда деваться, — вздохнул Коуди, вытряхивая содержимое одного мешка на пол. — А знаешь, у тебя есть деловая хватка. Ты даже моих карточных друзей готова использовать в целях бизнеса!

Маргарет вызывающе скрестила руки на груди.

— Подожди, подожди, не ты ли убеждал меня остаться здесь и помогать одиноким ковбоям искать свое счастье вместо того, чтобы декорировать дома в Чикаго? Вот я этим и занимаюсь.

— Кстати, о декорации. Ты еще не видела свой разрекламированный потолок.

— А ты еще не видел своих писем. Неужели тебе не интересно прочитать их?

— Слишком много, — запротестовал Коуди, — я не смогу.

Девушка посмотрела на холодный камин. Тот самый, в котором так ярко пылали дрова зимой. Той зимой… Когда они лежали вдвоем на медвежьей шкуре, любовались искорками и строили радужные планы… Маргарет села на пол спиной к камину.

— Послушай, что часто говорила тетя Мод. «Письма нужно раскладывать в три стопки. Первая — конкретные возможности, вторая — пятьдесят на пятьдесят, а третья — абсолютное нет».

Коуди плюхнулся на ковер напротив девушки, мрачно оглядывая груду писем.

— И вообще, ты должен радоваться, что пользуешься такой популярностью, — заметила Маргарет, бросив на мужчину быстрый взгляд.

— О, я без ума от счастья. На самом деле радоваться должна ты. Объявление составила ты, фотосъемку организовала тоже ты. Ты говорила мне, что надевать на себя, а что не надевать. Я не прав?

Оставив вопрос без ответа, Маргарет вскрыла первый конверт, пробежала глазами и отбросила в сторону.

— Что-то не так с первой кандидаткой? — поинтересовался Коуди.

— Все не так. Она не может и двух слов связать, не говоря уже о том, чтобы составить нормальное предложение.

Мужчина взял фотографию, прилагавшуюся к письму.

— Это она? Подожди-ка, а при чем тут, собственно говоря, ее грамотность?

— Ни при чем, абсолютно ни при чем. Если она тебе нравится, можешь положить послание в стопку пятьдесят на пятьдесят. — Маргарет не понимала, почему ей стало так грустно. Она не ревновала Коуди, уж тем более не к этой пустоголовой блондинке. Нет, ее просто разочаровал его вкус. Она быстро просмотрела еще четыре письма и безо всяких комментариев отбросила их в стопку «нет». Девушка сжала губы, почувствовав, как к горлу подступил комок. Мысль о том, что Коуди будет переписываться с этими женщинами, а возможно, и женится на одной из них, беспокоила ее больше, чем она сама была готова признать. Скомкав пустой конверт, она взглянула на мужчину. Он, казалось, полностью погрузился в чтение длинного письма.

После бесплодных попыток прочесть хоть одно перевернутое слово, Маргарет не выдержала.

— Уж не думаешь ли ты действительно жениться на ком-нибудь из них? — поинтересовалась она, стараясь придать голосу безразличие.

— Нет. А что?

— То, что ты уже минут пять читаешь одно письмо.

— А ты вот послушай. «Я мечтаю сделать жизнь любимого мужчины радостной и счастливой. Я разведенная, привлекательная зеленоглазая блондинка тридцати с небольшим лет. У меня прекрасное чувство юмора и, судя по твоему объявлению, у тебя тоже». Коуди ухмыльнулся. — Ну за это тебе спасибо, ведь ты составитель рекламы.

Маргарет постаралась выдавить из себя улыбку.

— Ладно, не отвлекайся.

— Нет, подожди, здесь кое-что еще, кроме ее чувства юмора. «Будучи горожанкой, я всегда мечтала любоваться широкими просторами полей и необъятным голубым небом… Я с радостью готова баловать любимого мужчину домашней пищей и…»

— Достаточно, положи письмо в стопку «плюс». — Нет, не надо было уговаривать Коуди выполнить волю тетушки Мод. И помогать ему. И вообще возвращаться в Сэконд-Ченс. Или никогда отсюда не уезжать… А теперь поздно что-либо менять.

Девушка резко встала.

— Все, я уезжаю.

Коуди посмотрел на Маргарет, и ей показалось, что он где-то очень далеко от нее, возможно, в Бостоне, где его ждала привлекательная зеленоглазая блондинка, жаждущая изучить необъятные просторы природы.

— Как? Мы и десятой части еще не просмотрели.

— Знаю, но я устала.

Он вскочил.

— Устала она! Можно подумать, что это я, а не ты весь вечер играл в покер. Чем ты вообще занималась весь день? Ну-ка пойдем на кухню. Я приготовлю кофе, а ты мне расскажешь. — Коуди по- братски положил девушке на плечо руку. Теперь, когда у него было столько женщин, готовых по первому зову ворваться в его жизнь, он относился к ней как к сестре, подруге. Или секретарше. А Маргарет это не нравилось.

— На самом деле тебе ведь не интересно узнать про мой сегодняшний день, — сказала она, смущенная своим обиженным голосом.

— Неправда. Я хочу услышать все про твой день, неделю, год. Мне интересно все, что ты делала эти шесть лет, — настаивал Коуди, уверенно подталкивая Маргарет к кухне.

Девушка действительно чувствовала себя утомленной, но Коуди так крепко сжимал ей плечо, что она не смогла бы вырваться, даже если бы и попыталась. Ей захотелось вдруг оказаться рядом с ним у мерцающего камина, прижаться к нему, ощутить прикосновение его губ, блуждающих по ее телу, вызывающих чувственность, доводящих ее плоть до сладостного экстаза. Плечи у Маргарет невольно вздрогнули от накатившего желания.

Усадив девушку в старинное кресло-качалку, Коуди занялся приготовлением кофе. Раскачиваясь взад-вперед, Маргарет, словно загипнотизированная монотонным движением, ощутила, как улетучиваются