Сначала я видел только одинокую красную точку горящей сигареты. Постепенно глаза привыкли к темноте. В кузове было не двое – человек десять. Все офицеры и нилашисты-зеленорубашечники.

Стеной навалилось черное отчаяние. Куда меня везут? Почему отобрали документы? Неужели конец? Уйти целым после взрыва и попасться к ним в лапы случайно, по-глупому… Никогда еще я не ощущал такого близкого соседства проклятой старухи, как в этом тряском грузовичке.

– Есть место, господин лейтенант, садитесь, – раздался голос рядом со мной, и кто-то потянул меня за шинель. – Вот здесь.

Я нащупал край скамьи и сел. Тронул шинель на груди, ощутил через грубую материю твердую грань пистолета – и сразу стало легче. Черная волна схлынула, высвобождая рассудок из-под своей власти. У заместителя коменданта в планшете лежало еще несколько удостоверений. Значит, я не один. Что тогда? Задержаны для проверки в комендатуре?

Машина внезапно остановилась. Заместитель коменданта откинул брезент:

– Старший лейтенант Вашвари.

Со скамьи напротив меня поднялся офицер.

– Здесь, господин капитан.

– Выходите… Кто от вас, господин партийный руководитель?

Мой сосед справа, тот самый, что предложил мне место, ткнул рукой в глубину кузова:

– Брат Немеш. Выходите!

– Брат партийный руководитель, я хотел бы поближе…

– Выходите, – прорычал мой сосед. – Дисциплину не знаете…

Заместитель коменданта отвел старшего лейтенанта и зеленорубашечника на перекресток и что-то втолковывал им, показывая рукой вдоль улицы. Потом вернулся к машине.

– Поехали дальше!

Машина рванула.

Теперь все стало понятно. Усиленные посты! Я с облегчением вздохнул, осторожно тронул соседа.

– Что случилось, не знаете?

– Эшелон с танками взорвали.

– Если бы только одни танки, не так страшно, – пояснил кто-то из темноты. – Там, говорят, машины с горючим.

Так я узнал про танки и автоцистерны. Я улыбался во весь рот – все равно темно, никто не увидит.

– Но главное, танки, – твердил мой сосед. – Танки теперь решают все.

– Но если бы не горючее, они бы не загорелись, – не уступал ему невидимый.

– Брат Калуш, вы известный спорщик!

– Но ведь я прав, – не унимался тот. – Разве я не прав? Нет, скажите, брат партийный руководитель, прав я или неправ?

Я спросил:

– А кто взорвал?

Мой сосед обрадовался возможности оторваться от назойливого собеседника:

– Говорят, они сбросили парашютный десант.

– А я слышал – красные агенты, – тотчас же предложил свой вариант невидимый.

Мой сосед крякнул с досады и заерзал по скамье.

– Какая разница! Пусть будут красные агенты.

– Как какая разница? Очень большая разница, осмелюсь заметить, брат партийный руководитель. Парашютисты – это те, которых сбрасывают с самолета. А агенты – это те…

Он не успел досказать про агентов. Машина опять остановилась.

– А теперь пойдете вы, брат Калуш, – торопливо произнес мой сосед. – И если только вы опять вздумаете спорить…

– Ничего я не вздумаю, брат партийный руководитель. Откуда вы взяли, что я буду спорить? Нет, откуда вы взяли, скажите мне, пожалуйста?

Заместитель коменданта, подойдя к заднему борту, выкрикнул мою фамилию. Я спрыгнул на мостовую и осмотрелся. Знакомая улица. Там, за перекрестком, в конце следующего квартала, парикмахерская Аги.

Вслед за мной с борта машины, кряхтя, сполз тучный мужчина в зеленой рубашке и лакированных сапогах бутылками.

– Идите оба за мной.

Заместитель коменданта, придерживая болтающийся планшет, размашисто зашагал к перекрестку. Там он дождался нас и сказал, нетерпеливо постукивая ногой:

– По приказу коменданта вы оба назначаетесь для несения усиленной патрульной службы в связи с чрезвычайным происшествием. Зона действия – этот перекресток. Задача: не пропускать ни одного человека, проверять документы самым тщательным образом, при малейшем подозрении задерживать и передавать в комендатуру – здесь будет курсировать наша машина. Время патрулирования: до особого распоряжения. Вопросы?

Толстый зеленорубашечник щелкнул своими бутылками:

– Не имею, господин комендант.

– Заместитель коменданта, – сухо поправил капитан и обратился ко мне: – У вас?

– Все ясно.

Я тоже попытался щелкнуть каблуками. Получилось, хотя и не так хорошо, как у зеленорубашечника.

– Старшим патруля – вы, господин лейтенант… Желаю удачи!

Заместитель коменданта повернулся, чтобы уйти.

– Господин капитан, – остановил я его. – А мой документ?

– Останется у меня. Получите в комендатуре по окончании патрулирования.

Он ушел. Шаги гулко отдавались на пустынной улице.

Мой напарник зябко поежился, потер руки. У него было что-то неладное с глазами, он часто моргал.

– Бр-р… Холодно!

– Да, в одной рубашке…

Он расхохотался:

– Что я, безголовый, в одной этой дряни бегать! У меня под ней два свитера. И вот все равно. Холодная ночь сегодня! Верно, холодная?.. Нет, вы скажите, холодная или не холодная?

– Холодная, холодная, – торопливо бросил я, чтобы отвязаться.

Я не знал, что делать. Оставаться на посту? Или, улучив момент, бежать? А как документы? Может, лучше все-таки остаться? Хорошо, допустим. А потом идти за документом прямо в комендатуру?

Словоохотливый зеленорубашечник не давал мне подумать. Он не умолкал ни на минуту.

– Давайте познакомимся, раз уж судьба свела нас на таком ответственном деле. Калуш Эндре, владелец кондитерской «Райский уголок». Вы знаете, напротив ратуши? Наверное, не раз у меня бывали, а вот не знали, что я и есть владелец. Бывали ведь?

– Я новый человек в городе, – поспешил сообщить я. – Еще не успел.

– Ну что вы!.. Лучшая кондитерская в городе! – похвалился он. – Спросите кого угодно. Приходите, угощу чашечкой кофе. Настоящий, с вашего позволения, из довоенных запасов. Вы не верите? Нет, скажите, верите или нет?

– Верю, верю.

– А то, может, подумал – я хвастаюсь? – Он вглядывался мне в лицо. – Думаете, хвастаюсь?

– Разумеется, нет.

– Вот… Никто в городе не скажет, что кондитер Калуш хвастун. Нилашистская партия кому попало не доверит пост начальника охраны своего дома. На следующей неделе заступаю,- добавил он гордо. – А с кем имею честь?

– Лейтенант Елинек Шандор.

– Как? Это вы? Тот самый, из госпиталя?.. Очень приятно, господин лейтенант. А я в темноте вас не разглядел, когда вы в машину залезали… Очень, очень приятно. Ваш покорный слуга!