скал,Свою Литву воспоминал.*Прекрасны вы, брега Тавриды,Когда вас видишь с корабляПри свете утренней Киприды,Как вас впервой увидел я;Вы мне предстали в блеске брачном:На небе синем и прозрачномСияли груды ваших гор,Долин, деревьев, сёл узорРазостлан был передо мною.А там, меж хижинок татар...Какой во мне проснулся жар!Какой волшебною тоскоюСтеснялась пламенный грудь!Но, Муза! прошлое забудь.*Какие б чувства не таилисьТогда во мне – теперь их нет:Они прошли иль изменились...Мир вам, тревоги прошлых лет!В ту пору мне казались нужныПустыни, волн края жемчужны,И моря шум, и груды скал,И гордой девы идеал,И безыменные страданья...Другие дни, другие сны;Смирились вы, моей весныВысокопарные мечтанья,И в поэтический бокалВоды я много подмешал.*Иные мне нужны картины:Люблю песчаный косогор,Перед избушкой две рябины,Калитку, сломанный забор,На небе серенькие тучи,Перед гумном соломы кучи -Да пруд под сенью ив густых,Раздолье уток молодых;Теперь мила мне балалайкаДа пьяный топот трепакаПеред порогом кабака.Мой идеал теперь – хозяйка.Мои желания – покой,Да щей горшок, да сам большой.*Порой дождливою намедниЯ, завернув на скотный двор...Тьфу! прозаические бредни,Фламандской школы пестрый сор!Таков ли был я, расцветая?Скажи, Фонтан Бахчисарая!Такие ль мысли мне на умНавел твой бесконечный шум,Когда безмолвно пред тобоюЗарему я воображал...Средь пышных, опустелых зал,Спустя три года, вслед за мною,Скитаясь в той же стороне,Онегин вспомнил обо мне.*Я жил тогда в Одессе пыльной...Там долго ясны небеса,Там хлопотливо торг обильнойСвои подъемлет паруса;Там всё Европой дышит, веет,Всё блещет Югом и пестреетРазнообразностью живой.Язык Италии златойЗвучит по улице веселой,Где ходит гордый славянин,Француз, испанец, армянин,И грек, и молдаван тяжелый,И сын египетской земли,Корсар в отставке, Морали.*Одессу звучными стихамиНаш друг Туманский описал,Но он пристрастными глазамиВ то время на нее взирал.Приехав, он прямым поэтомПошел бродить с своим лорнетомОдин над морем – и потомОчаровательным перомСады одесские прославил.Всё хорошо, но дело в том,Что степь нагая там кругом;Кой-где недавный труд заставилМладые ветви в знойный деньДавать насильственную тень.*А где, бишь, мой рассказ несвязный?В Одессе пыльной, я сказал.Я б мог сказать: в Одессе грязной -И тут бы, право, не солгал.В году недель пять-шесть Одесса,По воле бурного Зевеса,Потоплена, запружена,В густой грязи погружена.Все домы на аршин загрязнут,Лишь на ходулях пешеходПо улице дерзает вброд;Кареты, люди тонут, вязнут,И в дрожках вол, рога склоняя,Сменяет хилого коня.*Но уж дробит каменья молот,И скоро звонкой мостовойПокроется спасенный город,Как будто кованой броней.Однако в сей Одессе влажнойЕще есть недостаток важный;Чего б вы думали? – воды.Потребны тяжкие труды...Что ж? это небольшое горе,Особенно, когда виноБез пошлины привезено.Но солнце южное, но море...Чего ж вам более, друзья?Благословенные края! *Бывало, пушка зореваяЛишь только грянет с корабля,С крутого берега сбегая,Уж к морю отправляюсь я.Потом за трубкой раскаленной,Волной соленой оживленный,Как мусульман в своем раю,С восточной гущей кофе пью.Иду гулять. Уж благосклонныйОткрыт Casino; чашек звонТам раздается; на балконМаркёр выходит полусонныйС метлой в руках, и у крыльцаУже сошлися два купца.*Глядишь – и площадь запестрела,Всё оживилось; здесь и тамБегут за делом и без дела,Однако больше по делам.Дитя расчета и отваги,Идет купец взглянуть на флаги,Проведать, шлют ли небесаЕму знакомы паруса.Какие новые товарыВступили нынче в карантин? Пришли ли бочки жданных вин?И что чума? и где пожары?И нет ли голода, войныИли подобной новизны?*Но мы, ребята без печали,Среди заботливых купцовМы только устриц ожидалиОт цареградских берегов.Что устрицы? пришли! О радость!Летит обжорливая младостьГлотать из раковин морскихЗатворниц жирных и живых,Слегка обрызнутых лимоном.Шум, споры – легкое виноИз погребов принесеноНа стол услужливым Отоном <Известный ресторатор в Одессе.>;*Часы летят, а грозный счетМеж тем невидимо растет.Но уж темнеет вечер синий,Пора нам в Оперу скорей:Там упоительный Россини,Европы баловень – Орфей.Не внемля критике суровой,Он вечно тот же, вечно новый,Он звуки льет – они кипят,Они текут, они горят,Как поцелуи молодые,Все в неге, в пламени любви,Как зашипевшего АиСтруя и брызги золотые...Но, господа, позволено льС вином равнять do-re-mi- sol?*А только ль там очарований? А разыскательный лорнет?А закулисные свиданья?А prima dona? а балет? А ложа, где, красой блистая,Негоциантка молодая,Самолюбива и томна,Толпой рабов окружена?Она и внемлет и не внемлетИ каватине, и мольбам,И шутке с лестью пополам...А муж – в углу за нею дремлет,Впросонках фора закричит,Зевнет – и снова захрапит.*Финал гремит; пустеет зала;Шумя, торопится разъезд;Толпа на площадь побежалаПри блеске фонарей и звезд,Сыны Авзонии счастливойСлегка поют мотив игривый,Его невольно затвердив,А мы ревем речитатив.Но поздно. Тихо спит Одесса;И бездыханна и теплаНемая ночь. Луна взошла,Прозрачно-легкая завесаОбъемлет небо. Всё молчит;Лишь море Черное шумит.*Итак, я жил тогда в Одессе...
ДЕСЯТАЯ ГЛАВА
Расшифровка:
Вл слабый и лукавыйПлешивый щеголь враг трудаНечаянно пригретый славойНад нами цвал тогдаЕго мы очень смирным зналиКогда ненаши повараОрла двуглавого щипалиУ Б шатраГроза 12 годаНастала – кто тут нам помог? Остервение народаБ, зима иль р бНо бог помог – стал ропот нижеИ скоро силою вещейМы очутилися в ПА р ц главой цИ чем жирнее чем тяжелеО р глупый наш нСкажи зачем ты в самом делеАвось, о Шиболет народныйТебе б я оду посвятилНо стихоплет великородныйМеня уже предупредил. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Моря достались АлбионуАвось аренды забываяХанжа запрется в
