Справа от меня валялся огромный валун. На его верхушке в углублении скопилась дождевая вода. Прежде чем заснуть, я подошел к нему, чтобы напиться.

Я очень устал, мои веки отяжелели. Поставив винтовку рядом, склонился над водой, и вдруг меня пронзила ужасная боль в спине, потом прогремел выстрел, совсем рядом. Я упал в траву и покатился, испытывая острое жжение. Когда я попытался подняться, другая пуля с омерзительным свистом ударилась в дерево, и я снова покатился, отгоняя от себя панику.

Сквозь туман страха и потрясения я услышал голос. Голос звучал непринужденно, неторопливо, как будто велась приятельская беседа.

— Вот ты и попался, мистер Проезжий. Если не умрешь, то жди меня завтра днем, а сейчас я не намерен получить пулю в лоб от человека, который умирает. Мой точный выстрел достал тебя, я видел, как вторая пуля вошла в твою спину и ты упал. Ты причиняешь мне хлопоты, мистер Проезжий. Я сразу понял, что ты будешь петлять и не станешь возвращаться на ранчо, не проверив обстановку вокруг. А откуда лучше всего оглядеть местность? Конечно, с горного кряжа, и явишься ты к нему с запада! Итак, все, что от меня требовалось, это устроиться поудобней рядом со скалой Мэгги и ждать. Я не сомневался, что ты появишься здесь. Твои лошади устали, да и ты тоже. Наверняка. Интересно, кто ты, мистер Проезжий? Я, наверное, тебя знаю. Однако думал, сравнивал, сопоставлял, пытаясь вспомнить, — пока безрезультатно. Но ты молодец. Они с ума сходят, мучаясь в догадках, куда ты подевался, но эти простаки не искали трех лошадей, а я искал. Даже напав на твой след, они решили, что это кто-то другой. Надеюсь, ты не сдвинешься с места. Будешь тихо лежать и прощаться с жизнью. Тебе ведь есть о чем подумать в такой час. Утром я вернусь убедиться, что все в порядке, и отпустить твоих лошадей, чтобы они не умерли с голоду, когда сойдет трава. Спокойной ночи, мистер Проезжий, и прощай. Увидимся когда-нибудь в аду.

Он пошел прочь, и я слышал, как он удалялся. Немногим позже до меня донесся стук копыт его лошади, а потом все звуки смолкли.

Мне пришлось бороться с собой, чтобы не создавать шума и при этом оставаться в сознании.

В голове стоял туман, но я отгонял его прочь. Если я пошевелюсь или застону, он убьет меня. Убийца надеялся, знал, что я где-то здесь, в темноте, может, притворяюсь мертвым, что я заговорю, и тогда он доведет дело до конца. Он ждал, пытаясь поймать меня на удочку. Но я тоже был не из простачков. Меня терзала сильная боль, и я был готов умереть, но у меня хватило мозгов, чтобы затаиться, врасти в землю.

Затем я пополз, упрямо твердя: «Я должен убраться отсюда. Я должен исчезнуть. Я должен жить. Я должен…»

Все поплыло у меня перед глазами. Прежде всего — остановить кровотечение. Я вполз в грязь, перевернулся на спину и прижался затылком к сырой земле.

Глаза закрылись, я лежал неподвижно. Если я не смогу двигаться — умру. Он найдет меня здесь утром, и, если к тому времени еще не расстанусь с жизнью, один легкий выстрел отправит меня на тот свет. Или ему достаточно будет поднять камень и размозжить мой череп. Известно, что он и так поступает.

Я должен двигаться, должен, я…

Холодные капли шлепали по моему лицу, я открыл глаза. Было темно, шел дождь. В голове стучало: я слышал тупые, тяжелые удары. Когда попытался пошевелиться, боль пронзила меня насквозь. Подождав немного, я заставил себя вспомнить, что произошло.

Пэн Бичам стрелял в меня. Я спасся от мгновенной смерти лишь тем, что нагнулся, чтобы напиться. Вспоминая то, как это случилось, и ощущая теперь острую боль, я понял, что пуля едва коснулась правой ягодицы, потом прорезала борозду на спине выше правой лопатки и ударила в голову, Раз я остался жив, значит, она только оцарапала кожу на голове. Я намеренно заставлял себя думать, рассуждать. Я не собирался умирать. Не здесь и не сейчас. Но чтобы выжить, я должен двигаться и уйти с этого места, прежде чем вернется Бичам. Надо мной висели облака, и я не видел звезд, чтобы судить о времени.

Короткий ливень закончился, но мог начаться другой. На западе за Меса-Верде небо почти очистилось. Так что же мне теперь делать? Сначала составим план. Мое снаряжение. Мои вещи. Кое-что из вещей мне понадобится. А что, если он не ушел? Предположим, он сидит где-нибудь под деревом, прячась от дождя, и стережет мои вещи? Вполне логично.

С минуту я мысленно собирался с силами, а потом перевернулся. Боль вонзилась в меня, подобно мечу, находясь в явной агонии, я ловил ртом воздух, но зато теперь я лежал на животе. Протянув руку, я старался нащупать винтовку и скоро заметил блестевший мокрый ствол. Другой рукой я уцепился за траву и, вырывая ее с корнями, медленно пополз вперед, преодолевая болезненные сантиметры.

Высокогорье — мот мое спасение. Мне нужно взобраться повыше. Внутреннее чутье подсказывало, что где-то за кустарником в двухстах метрах от меня начинается подъем на горную вершину. Миля, а может, даже меньше, отделяла меня от дома на ранчо. Женщины помогут мне, а я нуждался в помощи, но как туда попасть? Я полз, оставляя за собой такой след, что даже ребенок мог выследить меня. Задолго до того, как мне удалось добраться до ранчо, Пэн Бичам или какой-нибудь другой враг обнаружит меня. А к тому же в горах рыщут львы. Я видел их следы и помет. Здесь также водятся медведи, а днем — канюки. Запах крови привлечет их.

Я медленно полз, превозмогая боль. Глаза привыкли к темноте, и я стал кое-что различать. Среди деревьев встречались открытые места, и я проползал по ним, таща за собой винтовку. Когда голова начинала кружиться, мне приходилось останавливаться. Я ложился затылком в мокрую траву, и мне казалось, что я умер. Но как только сознание возвращалось, я снова полз через кусты, с величайшим трудом преодолевая каждый сантиметр. Очутившись под деревом, я ухватился руками за низкие ветви и встал на колени, с минуту подождал, а потом мне удалось подняться на ноги. Упираясь в дерево, я нащупал револьвер. Он по-прежнему находился в надежно застегнутой кобуре.

Мне хотелось одного: лечь на землю и отключиться, просто отдохнуть. Но я понимал: сон для меня равносилен смерти. Сколько осталось времени? Затянутое тучами небо не давало ответа. Скоро снова будет дождь. Теперь я мог двигаться быстрее, но не намного; я пробирался от дерева к дереву, от кустарника к. кустарнику, сантиметр за сантиметром приближаясь к горному кряжу. Несколько раз падал, и с каждым разом становилось труднее подняться.

Незадолго до того, как я достиг вершины, восточная часть горизонта начала сереть. Оставалось найти место, где спрятаться. На склонах скалы Мэгги, безусловно, имелись пещеры и ложбины, но у меня не было ни сил, ни времени их искать и уж тем более оспаривать права на них с горным львом. Идти дальше я уже не мог, силы оставляли меня. Я должен найти укрытие где-нибудь поблизости, а гора, на которой я очутился, пока не предлагала ничего подходящего. На юге она резко обрывалась, ее отвесные склоны достигали тридцати — сорока футов высоты, в других местах росли только кустарники и деревья, подобные тем, через которые мне пришлось подниматься. С севера обрывы, покрытые густыми зарослями пондеросы, были еще круче. Вдоль гребня неотчетливо виднелась тропинка. Возле нее лежали камни — небольшой прямоугольник, выстроенный из камней на земле. Кое-как я доковылял туда и заглянул внутрь. Яма представляла собой квадрат длиной немногим больше двух футов и глубиной примерно пять футов.

Я знал, что это такое. Индейцы использовали такие сооружения, чтобы подманивать орлов.

Индеец опускался в яму и сидел там, пригнувшись. Яму прикрывали ветками, а сверху привязывали живого кролика. Кролик старался высвободиться и этим привлекал внимание орла, а когда хищник опускался, чтобы подхватить кролика, индеец хватал его за лапы.

Не успел я понять, что это такое, как тут же начал сплетать между собой сосновые сучья. С трудом добравшись до ближайшего дерева, я срезал несколько веток и туго сплел их в прямоугольник, достаточный для того, чтобы накрыть яму. К свежим веткам я также добавил немного сухих сучьев и сверху набросал листьев. В случае необходимости это будет мое убежище. Затем, оставляя за собой след, я потащился дальше по едва различимой тропинке в сторону ранчо. К тому времени, когда я вернулся назад к своему убежищу, высоко в небе светило солнце и я был полностью изнурен.

Я залег на краю обрыва и из-за деревьев подглядывал за тем местом, где первоначально упал. Позади в двухстах ярдах от меня в расщелине Спринг-Галч паслась гнедая лошадь, а оседланную привязали к дереву.

На то, чтобы обнаружить ее владельца, мне понадобилось несколько минут. Он сидел на корточках и наблюдал за тем местом, где я упал в грязь неподалеку от лужи. О, я имел дело с предусмотрительным