Прежде чем уйти, я положил сумки Морелла так, чтобы он мог до них дотянуться.

Моя лошадь в последнее время много работала, ей нужен был отдых, и я оседлал жеребца, которого мы забрали у бандитов. Жеребец вовсе не рвался на мороз, и все же мы двинулись, взяв с собой немного еды и накинув на седло одеяло. Ледяной ветер ударил мне в лицо. На небе ярко светили звезды. Мы ехали на юг.

Наступило холодное серое утро. Топот копыт моего коня далеко разносился в тишине. Передо мной возвышались Орегонские горы — казалось, они, подпирая небо, вознеслись надо всей страной. Указания Морелла были точны, и вскоре я почуял запах дыма. Что ж, по крайней мере, огонь у детей еще есть.

По следам Морелла я подъехал к тому месту, где должна была быть пещера. Пещеры не оказалось, зато обнаружилась деревянная лачуга, прислоненная к скале. У входа я увидел девочку, которая подбирала сучья. Она выпрямилась и посмотрела на меня темными, широко раскрытыми глазами. Страха в них не было. Девочка просто ждала, пока не выяснится, кто я такой и что тут делаю. Она была еще ребенком, но удивительно красивым.

— Меня зовут Бендиго Шафтер, — сказал я. — Мистер Морелл прислал меня за вами.

— Как он? — спросила она с тревогой. — Я так боюсь за него!

— Когда я уезжал, он был в порядке. Ему просто нужно отлежаться.

Она открыла дверь.

— Дэвид болен. Вы зайдете?

Нагнувшись, я последовал за ней. Внутри было тепло. В избушке стояли четыре койки, стол, две лавки, ведро и таз.

На нижней койке лежал мальчик — худой, с лихорадочно блестевшими глазами. Он прерывисто и тяжело дышал. Лоб его был горячим.

По другую сторону комнаты я увидел дверь.

— Там что?

— Конюшня. Есть немного сена.

Я нашел наружный вход в конюшню и впустил туда жеребца. Он направился прямо к яслям, и я решил, что он бывал тут и раньше.

Потом я вернулся в избушку, подбросил дров в огонь и достал свой мешок и сковороду. Кинул на сковороду пеммикан и немного снега, а когда все разогрелось, заставил девочку поесть. Сперва она отказывалась, но потом, сделав усилие, поклевала немного.

Нужно было поскорее выбираться отсюда, но как перенесет дорогу в двадцать миль больной мальчик?

— Он твой брат?

— Да.

— Дрейк Морелл ваш родственник?

— Нет. Нет, конечно. Он был знаком с моей мамой, он нам помогал.

Был знаком? Спросить я остерегся, но она, крепко обхватив руками колени, посмотрела на меня огромными глазищами и сказала:

— Мама умерла на прошлой неделе. Он… мистер Морелл ее похоронил. Он собирался отвезти нас в Сент-Луис, чтобы мы могли поехать на пароходе в Новый Орлеан.

— Так.

— Но в форте Бриджер его встретил один человек. Он направил ружье на мистера Морелла и сказал, что его убьет, но мистер Морелл успел выстрелить раньше. Тут выстрелил еще кто-то, и нам пришлось бежать.

— Мы поедем в наш поселок, — сказал я. — У нас там есть дети и женщины. Тебе понравится. Вчера вечером у нас даже была вечеринка. Мы пели и танцевали.

— Я умею танцевать. И петь. А еще умею играть на скрипке и банджо.

Оставаться здесь надолго было бы опасно. Дрова заканчивались, а по тому, как вел себя жеребец, можно было в любой момент ожидать появления бандитов. Эта избушка, видно, была одной из их нор. Но отправиться в путь, когда мальчик в таком состоянии? Если удастся подкрепить его силы горячим варевом, то к следующему утру ему, возможно, станет получше. Поправиться по-настоящему здесь ему не удастся.

Я собрал еще дров и несколько раз пытался покормить мальчика. Есть он отказывался. Если бы здесь были Джон Сэмпсон, Хелен или миссис Макен!

Наступила ночь. Девочка заснула. Я поддерживал огонь в печурке и надеялся на лучшее. Топливо кончалось. Я привел жеребца, чтобы он добавлял тепла своим телом. Сломал ясли и сжег, а потом принялся за дверь, которая вела в конюшню. Так мне удавалось поддерживать огонь всю длинную холодную ночь. Заснул я перед рассветом, а разбудило меня прикосновение руки к моему плечу.

— Мистер Шафтер!

Я сел, испытывая стыд оттого, что заснул.

— Что случилось?

— Мой брат, мистер Шафтер. Мне кажется, он умер.

Это было правдой.

Дрейк Морелл попытался подняться мне навстречу.

— Вы нашли их?

— Мальчик умер.

— Этого я и боялся. Как она это приняла?

— Как солдат… пока, во всяком случае.

— Их мать была когда-то прелестной девушкой. — Он поднял на меня глаза. — Я знал ее очень давно. Она тяжело болела, как и мальчик. У них родня в Новом Орлеане, и, если бы мне удалось отвезти их в Сент-Луис, они бы сели на пароход.

Он помолчал. Выглядел он получше, но до выздоровления было еще далеко. Он может пролежать долго.

— Где сейчас девочка?

— У вдовы, Рут Макен. Нет человека, с которым ей было бы сейчас лучше. У вдовы есть сын, он чуть старше девочки.

Когда я уходил, он опять принялся за книгу, которую я видел у него в сумке.

У нас дома был Уэбб. Он сказал:

— Знаешь, что это за человек? Он игрок, играет на речных пароходах и ввязывается в разные заварухи. Он отправил на тот свет с полдюжины человек.

— И что?

— Я подумал, вдруг тебе это интересно.

— Пока он ведет себя вполне прилично, как и подобает джентльмену. У меня нет причины относиться к нему с недоверием.

— Ну что ж, хороший стрелок всегда пригодится, — сказал Уэбб.

Через пару дней я был приглашен поужинать у Рут и снова увидел девочку.

Миссис Макен перешила для нее свое старое платье. Девочка тепло со мной поздоровалась и проводила к столу. Она выглядела старше своих двенадцати и казалась взрослой красивой девушкой с огромными печальными глазами.

Я вернул миссис Макен «Уолден», который перечитал дважды, и мне была вручена новая книга: «Жизнеописания» Плутарха.

— В ней говорится о древних греках и римлянах. Нет такой книги, кроме Библии, которую бы прочло большее количество людей, ставших великими, мистер Шафтер. Надеюсь, вам она понравится.

Мы ели при свете очага и свечи. Ужин был тщательно приготовлен и сервирован. Когда мы остались одни, Рут сказала:

— Она отважный, но странный ребенок. Ни слова не сказала о своем брате, но я слышала, как она плачет по ночам.

— Она лишилась матери и брата почти одновременно. Она знает что-нибудь о своих родственниках в