— У вас ведь один только Буд, зачем вам школа? — как-то спросил я у нее.

— Школа нужна всем, а не только Буду. Что касается его, я хочу, чтоб ему здесь нравилось, чтоб школа помогала ему взрослеть, понимать, что у нас происходит. Чтоб он стал образованным и сумел впоследствии добиться чего-то большего. Дело, которое умеешь хорошо делать, деловые достижения — только это дает человеку настоящее счастье. А вы, мистер Шафтер? Чего вы хотите? Кем вы хотите стать?

Стыдно признаться, но у меня не было никаких конкретных планов. Я любил жизнь, и меня не покидало ощущение, что все, что происходит сейчас со мной — преходяще. Может быть, так чувствовали все. Мы никогда не жили в обустроенных деревнях, не унаследовали, как наши европейские предки, принадлежности к каким-то классам общества. Мы — странники. Хорошо это или плохо — покажет время. Некоторые тянулись на Запад, чтобы разбогатеть и уехать обратно, другие — чтобы остаться здесь, чтобы обустроить и обогатить этот край. Только мало кто знал, как это нужно делать.

Мне хотелось оказаться на Западе, и вот я здесь. Я вдруг перестал что-либо понимать. Я охотно помогал Каину строить кузницу и лесопилку, но в глубине души знал, что надолго здесь не задержусь. Наша страна так велика, и хочется увидеть побольше.

— А что потом, мистер Шафтер? Ну, посмотрите вы страну, всю страну, и вот — вы уже немолоды. Что с вами будет, когда жизненные силы ослабнут?

Она задавала опасные вопросы, они растревожили меня, и я ушел от нее полным сомнений и недовольства собой. Эти вопросы вроде больного зуба или гвоздя в подошве — хочешь о них забыть, но деться некуда, и все возвращаешься и возвращаешься к ним.

Оставались только книги. Они открывали мне окно в широкий мир. Я читал их, потому что хотел многое узнать. Но времени было мало. Жизнь была тяжела, постоянно требовались еда и топливо. Рутинные обязанности не оставляли времени, чтоб думать о чем-нибудь, кроме ежедневного труда. Если нам чего-то не хватало, приходилось учиться обходиться без этого. Нужна хорошая школа, чтобы подготовиться к тем изменениям, которые постоянно подбрасывает жизнь, чтобы понять, что она всегда капризна, непостоянна, а перемены — правило, а не исключение. Ничто не пребывает в неизменности.

Наша страна — страна движения. Мои предки в разное время приехали из Уэльса, из Ирландии, из Франции. Родители перекочевывали из Пенсильвании в Иллинойс, потом — в Висконсин, а дедушка с бабушкой моей матушки — из Мэна в Вирджинию. Любовь к новым местам сидела в нас глубоко.

Мы не знали постоянного, устойчивого мира, а тот, в котором мы жили, ценил лишь основные добродетели. Зло и добро здесь ярко и выпукло противостояли друг другу.

Книги. Со временем я обнаружил, что тут тоже нужно уметь отделить одно от другого. Иногда, казалось бы, свежая мысль оборачивалась просто результатом хорошей памяти пишущего. Образованный человек пересказывал то, чему научился когда-то, а не додумался сам. И все равно я завидовал Рут Макен, которой довелось общаться с образованными, начитанными и много путешествовавшими людьми, и мечтал, что когда-нибудь и сам окажусь среди таких.

Пока же я был лишь одним из тех кочевников, которые во множестве своем основывали новые города. Размахивая топором в лесу, я порой приходил к странной мысли, что со временем умственные способности человека могут иссякнуть: чем больше знаний накоплено в книгах или где-то там еще, тем меньше нужды соображать и размышлять самому.

Мы же здесь учились определять время по солнцу, направление — по тени, по течению рек или по тому, как на деревьях растут ветки. Больше всех об этом знал Этан Сэкетт, и я у него учился. Этан прекрасно знал дикую природу, он умел не только распознать на земле или в зарослях следы зверя и человека, но и угадать их повадки. Часто мы вместе ходили на охоту или выбирали деревья для рубки.

Это было непросто, потому что вокруг не было больших лесов. Строевой лес рос только на горных кряжах, да еще небольшими островками среди лугов — вплоть до самой Уинд-Ривер. Приготовить материал для строительства лесопилки — это не значит просто повалить дерево. Его еще нужно разметить, а потом плотницким топором вытесать прямоугольный брус.

За месяц я повалил и обтесал про запас десять огромных стволов. Под готовые брусья я подвел палки, чтобы брусья не касались земли и не гнили.

В морозные дни охотиться было нельзя, и наши запасы еды быстро таяли. Но лишь только морозы ослабли, Этан снова стал приносить добычу. Он сам разделывал туши и делил мясо между жителями поселка.

Как-то вечером мы сидели у огня в доме Каина.

— Запасов еды хватит, если экономить, — сказал Уэбб. — Начнись весна пораньше, и мы до нее протянем.

— Лучше подумай о том, как дотянуть до урожая, — сказал Сэмпсон.

— Именно этим и займутся те люди с Востока, — сказал Этан.

Тишина настала глубокая, в жизни такой не слышал. Этан только что вернулся с охоты с пустыми руками, но на задней луке его седла я увидел засохшее пятно крови.

— Вы о чем, мистер Сэкетт? — спросила Рут Макен. — Что еще за люди с Востока?

— Мормоны. Они направляются в Солт-Лейк. Измождены до крайности. Приехали из Старого Света, чтоб присоединиться к Бригаму.

— Они голодны?

— Они голодают, мэм.

— Пусть едят скот. Я пару раз ел конину, это вполне съедобно, — сказал Уэбб.

— У них нет лошадей.

Все уставились на Этана. Нет лошадей? Да такого просто не бывает!

— Они идут пешком, а повозки тащат на себе. Многие по дороге умерли, осталось человек тридцать.

— Вы им рассказали о нас? — спросил Каин.

— Я подумал, что я не вправе. Они могли бы пройти мимо, никого не заметив. Мне кажется, мы должны вместе решить, станем ли мы им помогать.

— Чего тут решать, — сказал Нили. — Мы сами еле выживаем. Они нас съедят вместе с нашими домами.

— Ну, не знаю, — сказал Крофт. — Пару раз мне приходилось голодать.

— Что же с ними будет? — воскликнула Лорна. — Они ведь погибнут!

— Это не наше дело, — настаивал Нили. — Пусть о них заботится Бригам.

— Он им поможет. К нему уже послан человек, — сказал Этан. — Если, конечно, он доберется, и если помощь поспеет вовремя.

— Бендиго. — Рут впервые назвала меня по имени и на «ты». — Ты сумел бы править моим фургоном?

— Да, мэм. Конечно.

— Эй, что за дела? — Нили вскочил, но миссис Макен, не обращая на него внимания, потянулась за платком.

Нили аж покраснел.

— Миссис Макен, так не пойдет! Эти люди для нас — что саранча!

Но она уже одевалась, а глаза у нее стали огромными. Они всегда делались такими, когда она принимала серьезное решение.

— Не ваша забота. Вы спрашивали, чем я собираюсь торговать в лавке. Так вот — это еда и одежда, мой второй фургон. И я имею право поделиться всем этим с другими.

— Нет! — Мери Крофт всегда недолюбливала миссис Макен за ее привлекательную внешность и независимость. — Еще чего! Такую ораву на нашу голову!

— Перестань, Мери… — возразил Том.

— Решим сообща, — сказал Этан. — Давайте голосовать.

— Я говорю нет! — твердо заявил Нили Стюарт.

— Нужно помочь, — сказал Крофт.

— Не наше дело! — злобно глянула на Тома Мери.

— Я уже проголосовала, — сказала Рут Макен. — А ты, Бендиго?

— Он еще мал, чтобы голосовать, — прошипела Мери.