найти, за что ухватиться.

Там, где я оказался еще ночью, пролегал своеобразный желоб, который тянулся по склону на несколько ярдов. Огромные глыбы отвалившейся части скалы образовали углубление в горе в несколько футов, и между плитами песчаника росла юкка. Доберись я туда, и меня никто не увидит, даже если стану двигаться.

Правильно говорят: редко встречаются такие прочные «углы», из которых нельзя найти выхода. Если есть выдержка, силы и кураж, всегда можно попытаться что-то сделать. Выдержки у меня хватало, но я был совершенно измотан. Недели погони и раны доконали меня.

Я попробовал представить себе, как выгляжу. Зрелище получилось шокирующее: из-под изодранной в клочья, пропитанной потом и кровью рубашки выглядывало тело в синяках и ссадинах. Вообще-то я худощав, но мускулист. Теперь же был тощ, как мул издольщика, настоящий кожаный мешок с костями, все ребра можно пересчитать.

Некоторое время я спокойно лежал и смотрел на осаждавших меня. Они упорно избегали стычек, всячески обходя мое убежище, и я решил, что они знают, где я нахожусь. Однако, чтобы окончательно убедиться, что я их не обманываю, они на всякий случай начали снизу прочесывать лес и скалы, сужая кольцо. Это навело меня на одну интересную мысль.

Сил у меня осталось мало, и, поднимаясь вверх, если даже смогу найти выход, я добьюсь лишь того, что умру повыше. А вот если после того, как они все как следует обыщут внизу, я незаметно соскользну туда? И не буду им мешать обыскивать все здесь? От этой идеи мне стало весело.

Спустившись вниз, я достану их. На скале, где им некуда отступать, они будут точно в таком же положении, в каком хотели видеть меня. А когда приедет Вэн Аллен, он будет внизу, рядом со мной.

Лежа тихо, я изучал местность и, конечно, нашел, как можно осуществить задуманное.

У меня был глаз индейца. Будучи мальчишкой я бегал по холмам вместе с ирокезами — индейцами, которых называли ирокезами с Высоких гор, потому что они жили в горах, расположенных к западу. Они многому научили меня. Итак, я окинул взглядом открывшееся подо мной пространство и увидел, что у меня есть-таки шанс выбраться отсюда. Наверное, это был единственный шанс, который я обязан использовать.

Они не ждали, что я вот так, ни с того ни с сего пойду прямо к ним. Все места, где легче всего укрыться, безусловно, взяты под наблюдение. Ну и пусть не спускают с них глаз. Путь, который я выбрал, не из таких… Там очень мало укромных местечек, где мог бы спрятаться человек. Но я твердо знал: если хочешь понадежнее прятаться, обратись к разуму того, кто тебя ищет. Сознание несовершенно. Люди редко видят то, чего не ожидают увидеть, и их разум слеп по отношению к тому, что им кажется неразумным. Никто, кроме апачей, не додумался бы выбрать тот путь, который предпочел я. И даже если внизу были индейцы, вряд ли они ожидают, что белый человек будет мыслить, как они.

Слева от меня тянулся участок открытого пространства. Именно туда я и направился, медленно и осторожно пробираясь по краю этого участка. Главное — не нарушить тишину.

Здесь не было крупных валунов, оврагов или трещин в скале и совсем отсутствовала растительность. На неровной пустынной поверхности местами попадались углубления всего в несколько дюймов и куски скальной породы размером не больше человеческой головы. Пучки травы росли только среди редких юкк.

Перво-наперво я присыпал пылью ствол своей винтовки, чтобы от него не отражались солнечные лучи. Моя одежда была до такой степени пропитана кровью, что имела почти тот же цвет, что и земля. Пятна крови и дыры, сквозь которые проглядывала дубленая солнцем и ветром кожа моего тела, усиливали ее защитные функции.

Я лег на живот и пополз вниз. Дюйм за дюймом я полз вперед. Участок, где росло несколько юкк, преодолел довольно быстро. Выбравшись на открытое место, я залег на некоторое время. Потом продолжил спуск, перемещаясь настолько медленно, что это только большой натяжкой можно было назвать движением.

Так делали апачи… Я знал забавный случай. Человек пас лошадь, держа ее на веревке, конец которой был у него в руке, Индеец подполз к нему посреди бела дня, перерезал веревку и спокойно исчез вместе с лошадью, оставив того в дурацком положении.

Во рту у меня пересохло и от страха, что меня увидят, и от того, что я не пил вот уже много часов. Сердце тяжело стучало, и голова раскалывалась от голода, усталости и жары. Но я полз, и винтовка была у меня в руке.

Прошел долгий, мучительный час. Один раз в несколько футах надо мной скрипнул сапог, и я, распластавшись, замер. В другой раз слышал, как мои преследователи обсуждали ночную перестрелку, говорили о жестоко убитых людях. Кто-то из вновь прибывших сообщил товарищам о драке в баре у О'Лиэри. И тут я услышал имя Нолана Сэкетта.

Нолан! Значит, и он пришел, хотя был объявлен вне закона. Этот отчаянный парень вытащил меня не так давно из страшной дыры в Калифорнии. Теперь я не боялся умереть, я знал, что прежде чем кончится лето, эти подонки как следует узнают Сэкеттов.

Несколько долгих минут я лежал не шевелясь, прямо на глазах охотящихся на меня людей, зная, что моя безопасность зависит исключительно от их нацеленности на определенные объекты в поиске. Теперь они осматривали скалы, стволы деревьев, расщелины, словом, все, что было у них под ногами.

Внезапно раздался стук лошадиных копыт. По тропе приближались всадники. Затем я услышал резкий властный голос. Я весь напрягся, а сердце, казалось, перестало биться.

Во мне закипела страшная ненависть. Я знал, что это был его голос.

— Он у нас в руках, мистер Аллен, — ответил кто-то. — Наверху, в этих скалах. Над ним вдоль гребня расставлены наши стрелки, гора окружена. Ему не вырваться.

— Хорошо. Идите и схватите его, — приказал этот голос.

Сразу все оживились. Я услышал, как они сорвались с мест, и подался назад, отстегнув револьверы.

— Стреляйте в ту скалу за его спиной, — сказал кто-то. — Это вспугнет его, и он покажется.

Дюжина винчестеров принялась поливать градом пуль склон скалы, пытаясь повторить то, что делала армия, загнав апачей в пещеру Соленой реки. Блестящие пули с визгом рассекали воздух, и если бы я все еще был там, мне бы не поздоровилось.

— Он или мертв, или ушел, — крикнул кто-то. — Его нигде не видно.

— Босс, — позвал другой голос, — всадники спускаются по тропе.

— Это кто-нибудь из ребят, Макон. Я всем сказал, чтобы они собирались сюда.

— По-моему, они мне не знакомы, — в голосе Макона звучало сомнение.

— Смотрите, наши ребята на холме над ним… — произнес голос с четким испанским акцентом… — Может, это Ромеро — разбойник-мексиканец в черном плаще?

Я лежал очень тихо. Из-за того, что в голове моей гудело, я не мог собраться мыслями. Я не смел повернуть голову, так как был уверен, что нахожусь у них прямо перед глазами, и любое движение будет замечено. Но все равно, теперь или никогда!

Моя левая рука беззвучно протолкнула винтовку вперед над поверхностью скалы. Я медленно повернул голову так чтобы можно было смотреть прямо перед собой, и увидел слева от себя два пучка густой травы.

Вдруг за моей спиной поднялся крик.

— Он ушел! Проклятье, он ушел!

И тут прозвучал другой голос сверху. И это был голос, который я так хорошо знал:

— Эй вы, внизу… Стоять! Бросай оружие! Или мы искрошим вас на мелкие кусочки!

Это был Оррин… Оррин здесь! — ликовала моя душа.

Аллен стоял на стременах… В первый раз я видел своего врага.

— Что за черт! — крикнул он. — Кто это?

Теперь я должен был это сделать. Я поднялся во весь рост, держа винтовку в левой руке, а кольт в правой.

Краем глаза я мог видеть парней, стоявших в ряд вдоль склона, где я лежал, как раз над тем местом, куда летели пули. Все они начали медленно спускаться с откоса под прицелом ружей моих