то тайны. Археология – это увлекательно, но она ж нам ничего не рассказывает… – жаловался в левое ухо Олег Дмитриевич.

– Не слушай их, это все глупости, – комментировала в затылок Яна.

Гор лишь ошалело кивал. Наконец, они подошли к порогу гостиной, и ноги Енски-младшего повели себя не совсем адекватно, что было удивительно даже для него самого. Ноги вдруг ослабли прямо на пороге комнаты. В большущей комнате стоял громадный, занимающий все пространство стол, за которым сидела и радостно улыбалась во все 32 зуба вся родня Яны Градовой. Мама, сестра Оля, жена дяди, их сын, бабушка с дедушкой. Заодно там же сидела соседка, блистающая золотом рта.

Всем им Гор был представлен. Ручка Оли Градовой задержалась в его руке чуть дольше, но Енски- младший в тоске не придал этому значения.

Облегчало участь Гора только то, что по-английски говорили в этой семье Яна, ее папа и Олег Дмитриевич. Остальные молчали и благодушно улыбались. Особенно в этом усердствовала соседка, которой, видимо, не терпелось продемонстрировать свой золотой запас заморскому гостю. Впрочем, мама Яны улыбалась несколько натужно, видимо по причине того, что она отлично слышала «драку мартовских котов» и ее звонкие результаты.

«Попал, – понял Гор. – Попал…»

Ход его мыслей не сильно изменился через три часа.

Он в такой же немой тоске пил уже седьмую кружку ненавистного Пу-Эрха, который чем-то напоминал круто заваренный веник и сыр для гурманов. Дмитрий Олегович и Олег Дмитриевич ввязали его в качестве арбитра в спор относительно сортов чая и их вкусовых качеств. Гор делал задумчивое лицо, слова прилипали к языку, но спорящим ничего больше и не надо было.

Страшно хотелось в туалет, но почему-то Енски-младший стеснялся. А тут еще Яна, всегда такая бойкая, сидела с видом невинной японской девственницы, потупив взор, и смущенно улыбалась. Она изредка бросала на Гора взгляды, полные намеков на «стесненные чувства». От этого у журналиста начинали ныть зубы.

Мама Яны смотрела на Гора многообещающе одобрительно. От этого взгляда Гор с ужасом ощутил необоримое желание назвать ее тещей, обнять и троекратно расцеловаться по русскому обычаю.

На исходе девятой чашечки чая, Дмитрий Олегович (хотя, возможно, это был Олег Дмитриевич), издалека завел разговор о свадьбе.

– А как у вас, в Англии, дают вид на жительство членам семьи подданного Великобритании? Быстро или тянут?

От этих слов Яна вся заалела и посмотрела на Гора ТАК, что ему захотелось прямо сейчас выброситься из окна.

– Мы как-то об этом еще не думали, – пробормотал он, медленно погружаясь в липкий туман.

– А пора бы… – донеслось из молочной густоты ласковое слово Дмитрия Олеговича (а, может быть, и Олега Дмитриевича).

«Боги! Вытащите меня отсюда!» – жалобно возопил внутри себя Гор.

Странно, но на этот раз боги внезапно откликнулись. Неожиданно, возможно и для себя самого, божественным посланцем оказался Мочалка Перси. К сожалению, он не материализовался в воздухе и не забрал Гора с поля боя, как валькирия павшего воина, а просто позвонил на мобильный телефон.

– Гор? Енски? – Перси явно был взволнован. – Слушай, братан, у нас проблемы. Тебе не звонил какой-то Март… Мартяков… Нет, эту гадину звать… Мартьянов. Вот! Не звонил?

– Не знаю, – вяло отозвался Гор.

Яночкина родня умильно, но настороженно, смотрела на него.

– Сейчас посмотрю.

Енски-младший отнял трубку от уха и поклацал кнопками. В списке не принятых вызовов, действительно, стоял какой-то телефон.

– Может быть, и звонил, – ответил Гор, оживая. – Я не слышал. А что?

– У нас проблема. Короче, нам «strelky» забили. Хотят «bazarit' po ponyatiam». Ну, это типа рамсы расписать и вообще что-то там по поводу сокровищ. Развести на бабки хотят, клянусь своей черной задницей.

…Видимо, Перси действительно волновался, потому что в нем внезапно и без предупреждения проглянули замашки парнишки из «черного», очень «черного» района, где у молодого человека два пути: или идти убивать, или идти продавать. Наркотики, понятное дело.

– В общем, нам потребуется вся возможная кавалерия. Сечешь?

– Секу! – ничего не понял Гор.

– Ты где сейчас?

– Момент, – Гор оторвался от трубки. – Яна, адрес!

– Михалевский переулок, четырнадцать, – удивленно пролетептала девушка.

Юноша повторил это в трубку, и Перси крикнул:

– Еду! Десять минут – и я у тебя.

После этого раздались короткие гудки.

– Увы, мне очень жаль, неотложные дела, должен удалиться… – пробормотал Гор, вскакивая из-за стола.

…Неведомые разборки с украинской мафией пугали его в данный момент меньше, чем продолжение родственного общения.

– К-как? – огорчились Дмитрий Олегович и Олег Дмитриевич. – И не попили чайку совсем!

– Очень жаль, очень жаль… – повторял Гор, протискиваясь между стульями и стеной. – Было очень приятно познакомиться, очень рад… Думаю, что в другой раз.

В коридоре, надевая обувь, Гор краснел под пристальным взглядом всей Яниной родни и соседки. Дмитрий Олегович же заметил:

– Sorvalos, Yanka!

– Папа! – воскликнула Яна.

– A! – махнул рукой Олег Дмитриевич. – Ne ogorchajsja. My tebe najdem drugogo zeniha. Iz nashej sekcii karate!

Оба снова закричали, как раненые кенгуру, и, приняв соответствующие стойки, завалились в другую комнату. Смущенно пробормотав: «Извините», туда же удалилась и Янина мама.

– До свиданья, до свиданья, – раскланивался Гор.

– Я с тобой! – обиженно заявила Яна, ухватив его за руку.

– Тебе лучше остаться…

– Ни за что! – отрубила она. – Куда ты, туда и я.

«Кстати, о виде на жительство», – мелькнуло в голове у Гора.