увлекался археологией и даже пытался поступить в университет, где отец Гора благополучно завалил его на экзаменах. Главред на семейство Енски зла не держал. Как-то на очередном «дне рождения газеты» он признался, что благодарен «старику-профессору», ведь тот раскрыл ему, будущему редактору, глаза на его истинное призвание, то есть журналистику. Правда, когда стало ясно, что молодой Енски не поддерживает тесных связей со своим отцом и надеяться на дотации не приходится, карьерный рост Гора сильно замедлился, едва успев начаться…
Пока Рональд, высунув язык, подсчитывал закорючки на бумажке, Гор вытащил из середины еще одно письмо, на этот раз без обратного адреса, и поборов зевоту вскрыл конверт.
– Оп! – явно не к месту брякнул он, вытащив листок на свет божий.
Чуть желтоватая плотная бумага с ясно видимыми водяными знаками в виде аккуратных вертикальных полосочек в сантиметр длиной. Ага, верже! Бумага дорогая, шикарная, повсеместно использующаяся в переписке разве что между посольствами двух враждующих государств.
«А стиль хромает, – отстраненно подумал Гор, прочитав первый абзац. – Видно, не привык…»
Мысль оборвалась. Зерна лести упали в подготовленную неудачами почву.
– Ну да, – не выдержал Гор вслух. – Еще бы!..
Брагинский с интересом посмотрел на своего коллегу. На своем журналистском веку он повидал немало многое, в том числе на его счету было несколько душещипательных интервью из домов скорби. Кажется, данный случай был из подобных…
В этом месте Енски-младший гневно зарычал. Брагинский поднял брови домиком и на всякий случай дорисовал еще одну палочку на бумажке.
Гор застонал, чем вызвал у своего коллеги приступ замешательства. Брагинский пребывал в немалом сомнении относительно психического здоровья своего начальника и теперь вполне серьезно прикидывал свои шансы на успешный побег, если этот мускулистый блондин вдруг сделается буйным.
«Не люблю белобрысых, – вздохнул Рональд, понятное дело, не вслух. – Вечно им что-то в голову бьет! То третий Интернационал, то третий Рейх. А кому от этого, в конечном итоге, становится хуже, а?»
Гор тем временем уже не читал, а буквально глотал строки одну за другой.
И, наконец:
– ДА!!!
Гор вскочил, опрокидывая на пол клавиатуру, засиженную мухами грязных пальцев, расшвыривая бумаги, рекламные буклеты, недописанные статьи и нескончаемые отказы.
– Да! Вот оно! Я же говорил, говорил, гово..! Ставь кофе, Брагинский, и пей его сам! К дьяволу твой кофе!..
И Енски-младший в восторге швырнул в воздух пачку нераспечатанных писем, которые разлетелись белыми птицами по запыленному кабинету. Рональд испуганно смотрел на разбушевавшегося начальника и осторожно пятился к двери, прикрываясь массивным стулом.
– Позвонить отцу! – крикнул Гор, выдергивая из-под бумажного хлама черную коробку телефона.
…Хлопнула дверь. Брагинский мудро решил переждать снаружи.
– Я ему скажу… Я ему скажу… – возбужденно бормотал Гор, набирая номер и путаясь в цифрах. – Скажу ему: «Отец!». Да, так и скажу. Отец! Все-таки есть справедливость на свете. Есть! И вообще попрошу у него прощения. В самом деле, какого дьявола… Что мы с ним, дети?
– Да? – раздался в трубке незнакомый голос.
– Добрый день, – крикнул Гор, еще не осознав, что трубку поднял непонятно кто. – Мне нужен Алекс Енски. Мой отец… Он…
– Вы Гор Енски? – поинтересовались в трубке.
– Да, – Гор почувствовал себя неуверенно. – Кто вы?
– Доктор Петерсон. Я выполняю поручение вашего отца.
– Ка… Какое поручение? – сердце Гора словно оборвалось. Краешком сознания он отметил шведскую фамилию доктора и его едва заметный северный акцент. – А где доктор Роджер Парсонс? Это наш семейный врач…
– Я оставлен тут, что бы предупредить вас…
– Что с отцом?
– Не волнуйтесь. Мистер Енски в больнице. Он просил передать вам, что все бумаги… Алло? Алло? Мистер Енски… Алло?
Доктор Улаф Петерсон, шведский эмигрант в первом поколении, недавно работающий ассистентом у личного доктора семейства Енски напрасно пытался докричаться до абонента – Гора уже не было в кабинете. Его даже не было в здании редакции «Evening London».
Длинными прыжками Енски-младший несся по эскалатору подземки.
Где-то там, далеко, был болен отец. Тот факт, что вы вдрызг разругались со своими родственниками совсем не делает вас чужими. Есть вещи незыблемые в любой ситуации.
В свое время этот дом в предместьях Кентербери был полон гостей, талантливых, умных, подающих надежды. Студенты, истекающие тихой восторженностью, сопровождали своих преподавателей, ученые мужи сидели за столиками, стараясь, из уважения к хозяину дома, не вдаваться в рискованные дискуссии о роли той или иной личности в истории. Когда-то Алекс Енски был негласным «человеком года» в научной среде Объединенного Королевства. Он мог шутя развить совершенно немыслимую теорию, найти подтверждающие документы, потрясти незыблемость основ. Просто так, спора ради. Ах, это «когда-то»… Оно было так давно.
Увы, Алекс Енски, защитивший блистательную диссертацию в двадцать с небольшим лет, с тех пор сильно изменился. Неудачный брак, рождение ребенка, неверность супруги изрядно подкосили интерес к жизни. Буквально за несколько лет из тигра научных джунглей, Алекс превратился в старого, побитого кабана, а потом и вовсе не поймешь во что. Вся его энергия была теперь направлена на борьбу с ветряными
