него ничего не выходило!
– За все нужно браться с умом! – наставительно сказал фараон. – Правогласный Хуфу не зря интересовался планами Лабиринта Тота Носатого. Вспомни-ка сказку о нем и чародеях. В конце концов, ему удалось заполучить эти планы, подкупив одного из слуг Ибисоголового бога мудрости.
Царица лишь содрогнулась, представив себе дальнейшую судьбу предателя. Жрецы Тота ревниво оберегали свои тайны, хранившиеся в покоях главного храма Носатого в городе Шмуну, прозванного Лабиринтом из-за многочисленных запутанных коридоров.
– Основные переходы и тайники архитектор Хемиун скопировал с плана северного крыла Лабиринта. К счастью, копия этого чертежа сохранилась в архивах моего храма.
– И ты молчал?! – в негодовании воскликнула Хенткавес, вскочив на ноги и раскрасневшись. – А ведь, передай ты вовремя этот план Шепсескафу, он мог бы все повернуть и исправить!
– Я ждал своего часа, – просто ответил царь. – Ты меня осуждаешь?
Молодая женщина предпочла сменить тему:
– А что будет с Ка деда? И с его мумией? Ты же собираешься привселюдно объявить о преступлении Хуфу?
– Не беспокойся. Я позабочусь о посмертии правогласного Хуфу. Ведь он, все-таки и мой дед тоже. Его мумию я прикажу спрятать в надежном тайнике. И мумию его Великой Царственной Супруги. Гнев народа не найдет их. А роме мы объявим, что останки царя унесла разгневанная птица Бену. На Запад.
– Как ты мудр, твое величество! – восхитилась Хенткавес и захлопала в ладоши.
На месте старого храма Ра Усеркаф возвел еще более пышную и величественную обитель Светлого Солнца, назвав ее «Крепка длань Ра». Камень Бен-Бен занял свое прежнее место в центре храмовой площади. Однако серебряная птица Бену более ни разу не прилетала в Та-Кемет.
Разве что всего однажды. Среди ночи явилась в сновидении царице Хенткавес. Чело птицы украшала корона Атеф, состоящая из двух перьев. Низко поклонившись государыне, святая птица сказала:
– Сенеб, радуйся, о Хенткавес! Ты уже родила одного царя новой династии, да продлятся долго дни Усеркафа, восстановителя порядка в Та-Мери. Теперь настал срок растворить твое лоно, чтобы оно стало плодородным. Нынче Ра золотым дождем прольется над тобой. И в положенный срок родишь мужу двух младенцев, которые, каждый в свой черед, станут выполнять благодетельную обязанность царя во всей этой стране. И будут имена их Сахура и Нефериркара.
И свершилось все по слову птицы Бену и святой воле его величества Ра, владыки Сахебу.
…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?
Глава восьмая
Издержки профессии
Бетси по роду ее деятельности довольно часто приходилось сталкиваться с необъяснимыми, странными вещами. Из многих мест, которые интересны и перспективны для археолога, она, как правило, выбирала те, что были связаны с некоей тайной, чудом. То ли это заброшенные или исчезнувшие святилища, вроде того, что находилось на острове Змеиный. Или известные из анналов древности мощные мифические и полулегендарные артефакты. Никакой нормальный, трезво мыслящий ученый не стал бы на ее месте гоняться за подобными химерами. Но такой уж у нее характер…
И вот, когда она оказывалась в очередном таком месте, с нею начинали приключаться таинственные происшествия. Казалось, что оживают древние, до этого мирно покоившиеся силы, и властно вмешиваются в ход исследований. Некоторые из них помогали, как бы желая, чтобы и эта тайна, хранимая Клио, была раскрыта. Другие, напротив, ревниво оберегали свои секреты, всячески вредя раскопкам. У нее даже специальный термин родился: «Сакральная археология». Девушка втайне мечтала, что когда-нибудь, когда она станет такой же тяжелой на подъем и ворчливой, как профессор Енски, то обязательно напишет об этом специальное исследование.
То, что происходило с ней здесь и сейчас, прекрасно укладывалось в уже привычную схему.
Нельзя сказать, что при виде двухметрового, атлетически сложенного мужского тела, покрытого темно- матовым загаром и увенчанного вместо человеческой собачьей головой, Элизабет хлопнулась в обморок. Нет, ее ощущения можно было охарактеризовать как легкий шок. Возможно, сказалось количество выпитого спиртного, подействовавшего на психику в виде транквилизатора. Или она подспудно уже была готова к чему-нибудь этакому…
Рост существа Бетси прикинула на глаз, когда Оно поднялось из того кресла, куда девушка только что метнула мокрое полотенце.
Почти полностью обнаженный здоровяк, вся одежда которого состояла из льняного гофрированного передника. Все бы ничего, если бы из-под этих импровизированных ретро-трусиков сзади не свисал длинный черный собачий хвост, заканчивавшийся кокетливой кисточкой.
И еще голова видения. Черная, собачья, с длинными стоячими ушами, узкими миндалевидными глазами, острым розовым языком, свисающим из оскаленной пасти, уснащенной кинжалообразными белыми клыками. Голова была покрыта искусно завитым париком, разделенным на три толстые пряди. Две из них по обе стороны шеи спадали существу на грудь, а третья прикрывала затылок. Ну, точь-в-точь как на древних египетских изображениях и изваяниях.
– Ты мой ночной глюк? – поинтересовалась у существа девушка.
Очевидно, оно было знакомо с новомодным сленгом. Да и с английский язык тоже, по всей видимости, был ему знаком. Потому что песиголовец отрицательно покачал головой и прорычал все тем же пьяно- икающим голосом:
– Нет, ик, я не глю-юк. Мое имя Анубис-ик!
– Анубисик? – умилилась Бетси.
– Да нет же, ик. Просто, Анубис! Ик, ик, ик! Что за отвратительное пойло стали варить в Та-Кемете, ик!
В довершение всего, собакоголовый пустил газы. Одновременно изо всех отверстий. Бетси показалось, что даже из ушей.
– Извини, ик! – сконфузилось видение. – Напился какого-то дерьма, na hren!
Это его «na hren» окончательно добило мисс МакДугал и убедило в том, что перед ней ее перевоплотившийся четвероногий приятель. Как видно, недолгое общение с мистером Покровским дурно сказалось на языковых навыках существа.
– Но этого просто не может быть! – уселась на кровать Бетси. – Упуат? Это ты, или нет?
– Я же тебе на твоем родном языке растолковываю, ик, что мое имя Анубис, а не Упуат, ик! Мы просто похожи, ик, когда оба находимся в зверином, ик, обличьи, ик! Нет, blin, ну закончится когда-нибудь это безобразие, na fig!
– Так выражаться нехорошо! – пожурила его англичанка.
– А мой друг Бумба? – резонно возразил песиголовец. – И, ик, кстати, это на каком языке и что, собственно, значит?
Бетси терпеливо пояснила, что он бранится на русском языке, этнически родном для мистера Эндрю Покровски, которого приятели еще именуют и Бумбой.
– Ага! – почесал в затылке собакоголовый. – Точно. Я иногда встречаю представителей этого, ик, народа в Долине Фараонов!
– Туристы, – подтвердила девушка.
– Да, ик, туристы! Так вот, ик, в отличие от братца Упуата, я могу принимать человеческое подобие. Ик! Ик! Ик!
На этот раз икание Анубиса было уж очень продолжительным. Не выдержав пытки, он опрометью бросился в ванную, и оттуда через дверь раздались характерные звуки. Песиголовец блевал.
Когда он вернулся, на него было просто жалко смотреть. Желтые глаза жалобно смотрели на девушку. Уши вроде как даже чуток поникли, а розовый язык стал шершавым. Беднягу мучило похмелье.
– Эк тебя зацепило, дружочек! – участливо хмыкнула Бетси. – Сколько же ты выпил?
– Немного! – вздохнул владыка Расетау – Царства мертвых. – Всего, blin, каких-то два блюдца черной жидкости, пахнувшей пивом, и блюдце желтоватого напитка, отдававшего пшеницей.
– Ничего себе! – восхитилась Элизабет. – Так Бумба тебя попотчевал национальным русским напитком
