В. Муравьев, комментируя (уже после смерти автора) творчество Ерофеева, о пьесе говорит так: «Персонажи „Вальпургиевой ночи“ — застывшие маски, как нельзя более уместные в трагедии (или трагикомедии) античного толка. Это чистая трагедия рока: в ней тоже, собственно, ничего не происходит, кроме дружного отравления палаты психиатрической лечебницы метиловым спиртом, — но превращается оно в пляску смерти и гибельное действо, достойно завершающее игры воображения персонажей. Каждый из них выполняет свое речевое задание — и умирает либо пропадает за сценой. Два ерофеевских затейника организуют, направляют и комментируют действие… И как в „купе“ электрички, следующей в Петушки и подвозящей Веничку к гибели, в палате становится празднично. Празднуется встреча со смертью. Метиловый спирт вкушается как причастие, и действительность (не больничная, а историческая, „современная“, советская) претворяется в мистерию…»
Веллер М.
Жил в городе Ленинграде мальчик Миша.
Во дворе, когда собирались мальчишки и спорили, кто кем будет, Колька говорил: «Моряком», Васька говорил: «Летчиком», а Димка из соседнего дома собирался пойти в танкисты.
Мишка мечтал быть дворником.
Он так всем и говорил:
— Хочу быть дворником.
Но самое интересное в этом рассказе другое.
Васька, который хотел стать летчиком, торгует вениками на Ситном рынке.
Колька, мечтавший о морях-океанах, принимает на Лиговке вторсырье.
Димка играет по электричкам на аккордеоне.
Один Мишка стал, кем хотел, — дворником.
Ведь должны же мечты хоть у кого-то сбываться. Иначе ради чего жить?
Само собой, рассказ этот с Михаилом Веллером не имеет ничего общего. Веллер, как известно, дворником так и не стал и поэтому был вынужден податься в писатели. Поступок он совершил правильный. Неизвестно еще, какой бы из Веллера вышел дворник, а вот писатель из Веллера получился вполне хороший.
Верн Ж.
Жюль Верн бесспорно из всех иностранных писателей фантастов и приключенцев самый переводимый в России. Лев Толстой, и тот настолько увлекался этим писателем, что намеренно рекомендовал включать в круг обязательного детского чтения его романы. Уговорил даже писательницу Марко Вовчок перевести некоторые из них.
Если бы в XIX веке был широко развит кинематограф, то каждый новый роман писателя был бы мгновенно экранизирован. За неимением же этой возможности на сценах шли спектакли по его книгам.
В моей библиотеке есть книжечка под названием «Вокруг света в 80 дней. Большое представление в 5 действиях и 14 картинах с прологом. Сочинение Жюля Верна».
Издана эта книжка в Москве в 1875 году, на титуле в качестве переводчика названа фамилия Танеева С. В., не имеющего, видимо, отношения к известному композитору — тот по отчеству был Ивановичем, — если только в инициалы не вкралась опечатка.
Из маленького предисловия к книжке узнаем, что «в пьесу включены, между прочими, три важных эпизода из путешествия, каких нет в рассказе». А именно: «1) Приключение в Змеиной пещере на острове Борнео, 2) Лестница великанов в Америке и 3) Гибель парохода „Св. Генриэтта“».
Вот отрывочек из «Приключения в Змеиной пещере», 6-й картины этой феерической пьесы: «Лишь только Ауда (г-жа Струкова) и Немея (г-жа Таланова) заснули от усталости в этой пещере, как вдруг из всех ее расщелин сверху, снизу и с боков выползла масса ядовитых змей. Змеи направили свои жалы на одиноких женщин. Обе проснулись, но поздно…» Здесь позвольте поставить многоточие. Сами догадывайтесь, что произошло дальше.
Кстати, о подобной постановке на сцене романа Жюля Верна вспоминает и А. Бенуа: «Я живо помнил тех краснокожих, которых я „сам видел“ нападавшими на поезд Филеаса Фогга в одной из сцен феерии „80 дней вокруг света“».
И что греха таить — я сам пару лет назад открыл «Пятнадцатилетнего капитана» и так и не оторвался, пока не дочитал до последней строчки.
«Весь Ленинград на 1926 год. Адресная и справочная книга г. Ленинграда»
Если Петроград 1919-1920-х годов более всего напоминал город-призрак (см. Н. Анциферов «Душа Петербурга») — безлюдный, бестранспортный, смесь развалин греческого Акрополя и фантастических картин будущего из «Машины времени» Герберта Уэллса, то Ленинград 1926-го с косноязычной зощенковской толпой на улицах представлял собой скорее некий мещанский рай, карикатурный гибрид недоразвитого социализма и коммунизма профессора Выбегалло с его идеей идеального потребителя.
Новая экономическая политика, временно залатавшая дыры, проеденные в корпусе краснозвездного советского корабля за годы военного коммунизма, создала и новый тип человека — не советский, не буржуазный, не деревенский, не городской, а смежный, идеально нарисованный Зощенко и частично сохраненный для нас в образах совслужащих-бюрократов из довоенных советских кинокомедий.
Показательна реклама тех лет. Она живо напоминает рекламу из дореволюционной «Нивы», только местами слегка революционизированную в угоду времени:
ВСЕ ДЛЯ ПИОНЕРОВ!!! БАРАБАНЫ звучные и прочные: разм. 5 1/4 по цене 12 руб, 6 1/4 по цене 14 руб… 8 1/4 по цене 21 руб. ТРУБЫ с флагами и кистями — 16 руб. ТО ЖЕ, но никелированные — 17 руб. 15 коп. ФАНФАРЫ с флагами и кистями — 18 руб. Оптовым покупателям льготные условия. КАЧЕСТВО ВНЕ КОНКУРЕНЦИИ.
ДЛЯ КУЛЬТУРНОГО УБРАНСТВА колхозов, сельсоветов, райсоветов, красных уголков, школ, клубов и т. п. ИМЕЮТСЯ В ПРОДАЖЕ во всех культмагазинах БАРЕЛЬЕФЫ Маркса, Энгельса, Ленина, Ворошилова, Калинина…
Время это продолжалось недолго. Предприимчивым Бендерам и неудачливым Воробьяниновым не дали долго гоняться за антикварными стульями мадам Петуховой. К 28-му году золотые времена кончились. Новая сталинская эпоха дала новую пищу обществу и поставила перед ним новые, великие цели.
«Виртуальный свет» У. Гибсона
Про Уильяма Гибсона я впервые услышал в 91-м году от Андрея Черткова, главного тогдашнего пропагандиста и популяризатора киберпанка в России. А уже в начале 92-го мы перелопачивали с ним с нечитаемого подстрочника (авторства Миши Коркина, ныне американца) рассказы «Джонни-мнемоник» и
