крупнейших русских предпринимателей и общественных деятелей меценат Савва Тимофеевич Морозов. Официальной версией следствия стало самоубийство. Однако сразу же поползли слухи о возможном убийстве Морозова, известного своими связями с большевиками. Слухи, однако, не подтвердились. Впрочем, их особенно и не проверяли. Ни французская, ни русская полиция не были заинтересованы вести затяжное следствие. Так гибель Саввы Морозова стала одной из исторических загадок, которую связывали с именами Максима Горького, актрисы Художественного театра красавицы Марии Федоровны Андреевой и известного большевика Л. Б. Красина.
Сведения об обстоятельствах смерти Саввы Тимофеевича очень противоречивы. В документах каннской мэрии сохранилось заключение о смерти, в котором зафиксировано следующее: «… Нижеподписавшиеся констатируют: господин Савва Тимофеевич Морозов в возрасте 44 лет скончался вследствие ранения, проникшего глубоко в сердце и левое легкое». Но вывод о самоубийстве в этом документе отсутствует.
Внук покойного Морозова в своей документальной повести «Дед умер молодым», пишет, что Савва Тимофеевич покончил с собой, когда его жена, Зинаида Григорьевна, уехала за деньгами в Ниццу. Вернувшись, она якобы «застала мужа лежащим на кровати поверх одеяла бездыханным, уже начинавшим холодеть. Ни доктор Селивановский, ни кто-то другой в гостинице не слышал звука выстрела из-за плотно притворенных дверей. Но выстрел оказался точен — пуля вошла в самое сердце. Пальцы левой руки опалены. Разжатая правая рука лежала рядом с выпавшим никелированным браунингом». Убеждая читателей в достоверности рассказанного, автор ссылается на слова бабушки.
Однако есть и другие свидетельства. Близким друзьям Зинаиды Григорьевны, Фиргангам, были известны совсем иные подробности обстоятельств гибели фабриканта. Марианна Леонидовна Фирганг рассказывала: «Я хорошо помню Зинаиду Григорьевну. Это была красивая, умная и представительная женщина. Не раз присутствовала при ее разговорах с матерью. Однажды она рассказала о трагических событиях, которые произошли в Каннах в мае 1905 года. Она была единственным свидетелем гибели своего мужа. Зинаида Григорьевна утверждала, что Савву Тимофеевича застрелили. Будучи рядом с комнатой, где находился Савва Тимофеевич, услышала выстрел. От испуга на какое-то мгновение остолбенела, затем, придя в себя, вбежала к нему. Через распахнутое окно она увидела убегающего мужчину…»
Врач Морозова, Николай Николаевич Селивановский, обратил внимание на то, что его пациент лежал в обычной для него позе на кровати с закрытыми глазами. Это удивило его. После расспросов близких и служащих гостиницы было установлено, что никто глаза покойному не закрывал. Врач был убежден, что Морозова убили спящим. Его мнение подтверждают криминалисты, в том числе из Венгрии и Югославии, а также врачи судебно-медицинской экспертизы и специалисты по баллистике. Они склонны считать, что при таком положении тела, расположении правой руки и пистолета нельзя исключать версию убийства с инсценировкой самоубийства.
Чтобы пролить свет на некоторые обстоятельства этого дела, следует вернуться на несколько лет назад и познакомиться с деятельностью Саввы Морозова. Он принадлежал к пятому поколению известной еще с конца XVIII века выдающейся московской купеческой фамилии. В отличие от отца и деда, этот фабрикант имел образование европейского уровня — окончил Московский университет и Кембридж. С 1887 года в связи с болезнью отца, вызванной знаменитой «Морозовской стачкой» — первой в российской истории забастовкой рабочих на принадлежавших Морозовым предприятиях, Савва в двадцатипятилетнем возрасте принял управление фамильными предприятиями. В короткий срок, благодаря целому ряду нововведений, молодому фабриканту удалось вывести разваливавшуюся Никольскую мануфактуру на третье место в России по рентабельности и вытеснить английские ткани даже из Персии и Китая. В числе нововведений были отмена штрафов, прогрессивные изменения расценок оплаты труда, строительство новых бараков для рабочих.
Вскоре Морозов стал известен и как один из крупнейших меценатов России. Особое место в его благотворительной деятельности занимал Московский Художественный театр, ныне МХАТ. Здесь он и познакомился с самой красивой актрисой тогдашней русской сцены — Марией Федоровной Андреевой, по- видимому, сыгравшей роковую роль в жизни фабриканта. Давно охладевший к жене, Морозов страстно влюбился. Он преклонялся перед талантом и красотой возлюбленной и ни в чем ей не отказывал.
Андреева была тесно связана с большевиками. Известно, что на нужды большевистской партии, в которой ее знали под именем «Товарищ феномен», она умудрилась собрать миллионы рублей. Крупных пожертвований добилась она и от Морозова. Савва Тимофеевич поддерживал издание большевистских газет «Искра», «Новая жизнь» и «Борьба». Он сам не один раз провозил через границу типографские шрифты, прятал у себя подпольщиков и даже доставлял прокламации на собственные предприятия.
Однако после событий, связанных с Кровавым воскресеньем, фабрикант стал трезвее смотреть на деятельность большевиков, убедившись в том, что они подстрекают народ к кровавому бунту. Ведь расстрел демонстрации 9 января был спровоцирован разгромом оружейной фабрики Шаффа, нападениями на полицейские участки и магазины.
Сильно потрясла Морозова и измена Андреевой. Экзальтированная актриса, недовольная тем, что в театре ее затмевала О. Л. Книппер-Чехова, ушла со сцены. Перестал участвовать в делах театра и Савва Тимофеевич. В это же время он узнал о том, что Андреева сблизилась с Максимом Горьким и вскоре стала жить с ним в гражданском браке. Это, тем не менее, не заставило Морозова отвернуться от бывшей возлюбленной. Он преданно ухаживал за ней в больнице, ради нее вытаскивал из тюрьмы Горького, а позже сделал шаг, возможно, ставший роковым. Боясь, что когда-нибудь Андреева, по ее собственным словам, «умрет под забором нищей», он застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя и отдал страховой полис актрисе. Та же после его смерти, расплатившись с долгами, 60 тысяч из денег, полученных по страховке, передала большевикам.
Вряд ли Марию Федоровну можно обвинить в организации убийства. Этим, видимо, занимались другие люди. За деньгами в Канны к Морозову, как свидетельствует донесение в Департамент полиции градоначальника Москвы графа П. А. Шувалова, приезжали «один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного…» Тем не менее, полиции так и не удалось установить, кто именно прибыл в Канны. Однако, по свидетельству близкой приятельницы Зинаиды Григорьевны М. Л. Кавериной, вдова рассказала ей о приезде Красина, который до этого часто бывал у Морозова, но в этот раз принят не был. А в отдельных публикациях утверждают, что убегавший через окно из комнаты Морозова мужчина, которого видела Зинаида Григорьевна в трагический день 13 мая, напомнил ей именно Красина. В связи с этим обращает на себя внимание и то, что в письме к сестре Е. Ф. Крит от 6 сентября 1906 года Андреева пишет о необходимости передать из страховки, полученной после смерти Морозова, шестьдесят тысяч рублей Л. Б., то есть Красину. Это говорит о том, что он, несомненно, знал о существовании полиса и вполне мог организовать убийство, после того как не получил денег от самого Морозова.
Красин, известный под кличкой «Никитич», по заданию Ленина широко занимался криминальной деятельностью. Он пытался наладить в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, был главным организатором неудавшегося ограбления и убийства берлинского банкира Мендельсона. Он же изобрел новый способ изготовления бомб для террористических актов.
Не гнушался Леонид Борисович и аферами, подыскивая богатых невест для революционеров с целью завладеть их состоянием. К сожалению, его жертвой уже после смерти Саввы Тимофеевича, стала близкая родственница Морозова, Елизавета Павловна Шмит. С планом выдать ее замуж Красин познакомил Горького и Андрееву. В письме к ним он подчеркнул: «Было бы прямым преступлением потерять для партии такое исключительное по своим размерам состояние…» Бракосочетание Елизаветы с большевиком Игнатьевым состоялось в мае 1908 года. А уже в феврале 1909 года на его имя был переведен завещанный ею капитал в 247 240 рублей.
После Октябрьского переворота очень популярной была версия о том, что с Морозовым расправилась царская охранка. Но она не выдерживает критики. Савва Тимофеевич не был опасен для существующего режима. После событий 9 января 1905 года он написал для Кабинета Министров докладную записку «О причинах забастовки», в которой не просто подверг критике законодательство и администрацию, но и предложил пути для законодательного урегулирования целого ряда проблем, связанных с рабочим движением. А в уже известном читателю секретном донесении графа Шувалова высказывается мнение о самоубийстве фабриканта, спровоцированном шантажом и психической неуравновешенностью. Вряд ли
